О советской торговле., Часть 2. Продовольствие. Опции

[para_dug]

Если в Ленинграде в семидесятые-восьмидесятые годы надо было навестить друга в больнице и хотелось принести ему фруктов, то заглянув в первый попавшийся магазин «Овощи. Фрукты» ничего, кроме консервов, на полках увидеть бы не удалось. Причем в консервированном виде было не то, что хотелось бы принести другу. Свекла какая-нибудь. И сок из неё же. А чтобы купить яблоки, или апельсины, надо было побегать по разным магазинам и отыскать такой, где стоит очередь за фруктами. Можно было, конечно, пойти на Кузнечный рынок. Но там, как и сейчас, было немноголюдно из-за цен. Помидоры и огурцы зимой тогда воспринимались как подснежники из сказки «Двенадцать месяцев». Над шуткой Жванецкого про Нью-Йорк: «Когда у вас появляется первая клубника? - В шесть утра» все громко хохотали.

В магазинах сначала стояли в очереди к продавцу взвесить товар, потом в очереди в кассу заплатить, потом к продавцу получить. Когда появились универсамы, очередь на вход в них стояла на улице, количество покупателей внутри регулировалось количеством корзинок.

Если сначала заплатил, например, за 2 кг яблок, потом отстоял в очереди за их получением, а они оказались совсем не похожи на те, что на витрине и брать их не хочется совсем – требуй заведующего, скандаль, может, и дадут тебе, то, что на витрине выставлено, но скорее всего нет.

С мясом было по-разному. Если в магазине народа нет – значит, лежат замороженные кости, с которых мало, что можно срезать. (Мясо стоило 2 рубля/кило.) Если очередь есть – вставай, есть вероятность, что что-нибудь купишь. Хотя рядом с домом, где я жила с родителями, был магазин кулинарии, где всегда продавалось хорошее мясо, уже нарезанное кусками без костей, которое сразу можно было жарить. Но таких мест было мало. Я вообще знаю только одно.

Напомню замечательный анекдот конца восьмидесятых: «Товарищ продавец, я понимаю, что должны быть шкура и кости, но почему вы кладете мне ещё доски и гвозди? – Потому, что собачатина четвертой категории рубится вместе с будкой».

Фабричные сосиски и пельмени были очень популярны вследствие отсутствия необходимости их долго готовить, но в магазинах не лежали. Помню очереди в буфете нашего института за сосисками. Не всем доставалось. Хотя ведь с улицы туда нельзя было войти, только через проходную с пропуском.

«Кто сказал, что в Ленинграде нет копченой колбасы?». Это из песни Дольского 1976 года. В шестидесятых и начале семидесятых она ещё была. В Елисеевском магазине вся стена справа от входа была заполнена подсвечивающимися квадратами, в каждом название сорта колбасы. Подсвечивались квадраты, относящиеся к сортам, которые в тот момент были в продаже. Позже, когда подсвечивать уже было почти нечего, эти квадраты убрали.

К Новому году надо было готовиться заранее. Достать баночку майонеза и зеленого горошка для салата. Как-то, помню, у нашего семейства это не получилось, и бабушка делала майонез сама.

У магазина тортов на Невском перед праздниками выстраивались длинные «хвосты». Мы пекли сами. Я всегда удивлялась, зачем люди толпятся, если можно сделать самим.

Сыр в Ленинграде был. Сортов 5-6. Отечественный. Да и вообще всё в основном было отечественное. Но импортное ценили особенно. Кетчуп болгарский и помидоры очень уважали, например. Плохого импорта не было. Он только в девяностые пошел. Но того, хорошего, на всех не хватало. Цены были низкие, государственные.

Очередей не было в отделы бакалеи. Однажды, когда я покупала макароны для похода, продавщица спросила, зачем я так много беру (килограмма два). Объяснила мне, что это странно выглядит, макароны в таком количестве покупать не принято.

Хлеб в Ленинграде был хороший. А вот в Новгородской области в 1988-м мне попадался плохой хлеб, недопеченный и с полостями. И продавали его с грузовика. А в Архангельской области в Малошуйке со специального поезда. В Тихвинском районе Ленобласти мы в походе однажды пришли в деревню, где все пекли хлеб сами. Автолавка приезжала туда раз в месяц. Но приходилось бывать и в таких сельмагах, где реально продавались только мыло и водка.

А в театральных буфетах продавались бутерброды с черной икрой по 75 копеек за штуку. Икринкам, конечно, было просторно на тех бутербродах, но попробовать вкус сего продукта мог себе позволить гораздо больший процент населения, чем сейчас.

Вот такие парадоксы.