Ля Грав вдохновляет., Фольклор. Стихи. Сказки. Опции

[dedushka s sever...]

Коньяк не сильно облегчает взаимопонимание с санями-волокушами. Я прверял.

Я тоже проверял. Однозначно уходит страх. У саней😊

[SnegoZavR]

Наше решение - сани-волокуши. ...

Не. Сани не подходят:
1) Сани могут спи*дить.
2) Они врядли смогут дать достаточный натяг для троса.

[SnegoZavR]

...
- Погнали, - торопил Леха. – Погнали! Видишь, вон молодая шпана – разорвут щаз весь пухляк.
Из стаи поднявшихся кабинок вывалилась толпа реальной молодой шпаны и с улюлюканьем бросилась в сторону ратрака.
От татаромонголов их отличал лишь карбон лыж, да мембраны с рисунками арктериксов.

Мы с Лехой поднажали и тоже подцепились к бакштовам гусеничного такси вместе с молодой шпаной.
Ратрак громко рыкнул, пыхнул выхлопом и потащил нашу орду к нижней станции бугеля.
…

Продолжение.

Не буду в подробностях расписывать, как мы ехали. Хорошо ехали. Только шумно.
Но роскошные пейзажи в полной мере компенсировали нам акустический дискомфорт.

Вскоре мы прибыли к вожделенному подъемнику и по очереди, оседлав яркие диски тарелок,
продолжили движение влекомые жаждой тактильно-вестибулярных удовольствий доставляемых горными лыжами.

Яркие всадники бугеля – рядовые фрирайдерской банды, забежали ногами бы в этот день, но тот,
кто дал им подъемник, знал, как жжет огонь нетерпения в павдердэй.

О, воздух! Невыносимо прозрачный воздух, в котором тихо жужжат теплые фотоны солнечного луча.
Под натиском изотерм отползает к вершинам мороз. Не успевший оттаять снег хрустит под широкими лыжами.
Мы едем и едем вверх.

О, бугель! Лягравовский бугель! Двадцать минут неторопливого перемещения вверх по склону.
Двадцать минут настойчивой тяги за жопу железной палкой ловко притороченной к стальному тросу.
Двадцать минут наедине с Альпами.
Если вы собираетесь в Ля Грав, потренируйте околожопные мышцы. Здесь вы скажете им спасибо.

И вот, тепло поблагодарив и даже немного пожав околожопные мышцы, мы стоим с Лехой на куполе Dom de la Lauze.

Вид сверху на бескрайние нераскатанные просторы ледника столь роскошен, что Леха разоткровенничался:
- Знаешь Андрюха, - сказал он, глядя на меня как-то особенно доверительно, - если бы сейчас я здесь увидел,
например, голую Киру Найтли, то я бы все равно поехал катадзе.
И Старикан мощно толкнулся палками и покатил вдаль.

Я его понимал. Такой день – вечная мечта любого фрирайдера. А с этой голой Кирой Найтли столько возни…
Да. Я понимал Леху. Но, что касается меня, то я не был бы столь категоричен в выборе своих предпочтений,
и некоторые сомнения меня все-таки посещали.
Поэтому я на всякий случай внимательно огляделся в поисках голой Киры Найтли.
Если бы у меня была тетрадка наблюдений, то мне пришлось бы поставить в ней прочерк.
Видимо, Кира Найтли была где-то в другом месте.

Я поспешил за моим аскетичным товарищем.

Пока поднимались, мы с Лехой успели по рации обсудить маршрут. Надеюсь, все знают, что у фрирайдеров
всегда с собой рации? Особенно у русских фрирайдеров. Особенно у болтливых. Мы с Лехой, как раз такие.
Ну, то есть не то чтоб очень болтливые (хотя бывает), но лично мне с рацией спокойней.

Немного поспорив, мы выбрали путешествие в кулуар La Vaute (Ля Вут). Но до него было еще километров пять.
А пока нас ждали самые сливки сегодняшней экзистенции – пускай рационально непознаваемой,
но раз и навсегда дающей смысл такому занятию, как фрирайд.

Алоха браза.
Ту би континуед.

[SnegoZavR]

Продолжение.

Старикан мощно толкнулся палками и покатил вдаль.
Я устремился за моим аскетичным товарищем.

Как? Как описать ощущения от катания в невесомых слоях пушистого снега? С чем сравнить?

Серфинг в море, состоящем из пены? Бейсджампинг в сметане морозных снежинок?
Секс на бобслейной трассе? Впрочем, сравнения неважны.

Ракетою класса воздух-воздух лечу за Лехой, который пытается превратиться в точку.
Полеты и приземления на автомобильных скоростях, длинные, как пулеметная очередь дуги
и мощные, как выстрел миномета, дропы. Снежный склон бросает и ловит меня широкой ладонью.
Скорость и фан разбирают меня на атомы, проветривают их и собирают вновь,
добавляя в организм солнце, кислород и первобытный восторг.

Краем глаза слежу за Лехой.
Можно было уйти траверсом влево, затем за большой скалой повернуть направо и по крутому,
просторному полю дать джаза с выкатом на здоровенный плоскач. С которого уже и уходить в Ле Вут.
Но Старикан выбрал центральную тему – более пологую, но с веселым рельефом. Мини-овраги и мини-холмы,
покрытые свежим снегом снимали всякий страх перед прыжками и падениями.
И смелыми кенгурами мы поскакали по ледниковой полосе препятствий.

Увидели бордеров. Бордеры устроили фотосессию. Девчонка, стоя на коленях, снимала из огромной зеркалки.
А ее напарник высоко в синем небе медленно крутил красивый бэк-флип с тейл-грэбом. Громко тарахтел
затвор, отщелкивая серию, летящий бордер завершал вращение, но не рассчитал - перекрутил - и стремительным гвоздем
вошел в мягкие, а затем быть может и более плотные покровы ледника. Его подруга в круглых, как у Леннона очках,
восликнула по итальянски – Боже мой! Твою дивизию! И стала лихорадочно собирать в рюкзак свою дорогую зеркалку.

Мы с Лехой рванули к попаданцу, который по-прежнему был вбит в снег по самую доску.
Из глубины раздавались хриплые звуки, и вяло шевелилась доска. Мы потянули. Не идет, - констатировал Стар.
Мы стали вращать борд, как саморез и, наконец, выкрутили довольно счастливого акробата.
Первым делом он потребовал показать ему фотки. О! Оу! Грандиозо! Фантастик! Мэджик!
Мы оставили счастливую молодежь вопить, обниматься и сидеть на склоне,
а сами поспешили дальше по своим важным фрирайдным делам.

Ту би континуед

[SnegoZavR]

...
Мы оставили счастливую молодежь вопить, обниматься и сидеть на склоне,
а сами поспешили дальше по своим важным фрирайдным делам.

Продолжение.

Мы быстро проскочили плоскую часть ледника. Там уже была накатана традиционная лыжня - вправо через пологий моренный гребень
и далее - к озеру Puyvaсhler, к приюту и ресторану Шансель. Приют висит над озером, а напротив - на другой стороне озера,
расположились три знаменитых кулуара: Банан, Пату и ДюЛак.
Основная толпа ринулась, конечно, туда – к самым доступным радостям.

- Там хорошо, но нам туда не надо, – брутально мурлыкал Старикан и катил по вдоль морены, прокладывая новую лыжню.
Вскоре мы увидели веревочное ограждение с красными флажками. В ограждении был сделан проход, а рядом стояла
мрачная табличка. Текст таблички гласил примерно так:
«Я прохожу за веревочку не под воздействием каких-либо веществ и не по принуждению.
Находясь в здравом уме и твердой памяти, и если чо, то не буду говорить, что меня не предупреждали».
В качестве предупреждения фигурировали логотипы лавины, камнепада и трещины.

Мы возблагодарили спасателей за заботу, проехали ограждение и покатили вдоль гребня дальше.
Покатили не торопясь, наслаждаясь безупречным скольжением, выстраивая своими грубыми ступнями
незабываемый тактильный образ укрытого павдером склона.

Практически все маршруты по леднику Жироз и далее вниз - на шоссе ЛяГрав - Гренобль,
требуют от райдеров наличия веревок, обвязок и всяких железяк для спуска по скалам.
Веревки у нас лежали в рюкзаках. А железо (карабины и восьмерки), пристегнутое к обвязкам,
бодро позвякивало в поворотах. В середине Lа Vaute нас и нашу снарягу ждала 40 метровая отвесная скала.
Главное было не проскочить мимо. Следов то нет. Но мы угадали поворот и добрались до скалы.

Старикан нашел стационарную точку страховки – это была большая петля из металлического троса с кольцом.
Пока он налаживал веревку, я понял, что забыл свою обвязку в ресторане Филиппа.
И теперь я раздумывал, как бы тактично сообщить об этом Лехе, чтобы минимизировать
деформацию своей кармы под справедливыми замечаниями напарника.
– Леха! Я это… Я, блин, забыл обвязку…в кабаке…, - нейтральным голосом пробурчал я.
- Это ты да… Кага пых! Тах-да! Ды-ыы-ы-ть! – как-то неспокойно отреагировал Леха.
Нет, конечно, выход был – сначала вниз спустится Старикан – там снимет беседку, я вытащу ее наверх,
надену и затем дюльферну тоже. Но мы пошли другим путем – я отрезал кусок от своей веревки
и стал вязать верхнюю и нижнюю обвязку.

Пока Леха первым проходил скалу, начал собираться народ. Приехали бордеры-акробаты с ледника.
Потом два новозеландца в одинаковых оранжевых спецовках от НН. Потом наш знакомый - гид Ману на узких лыжах,
с тремя симпатичными шведками на сплитбордах.

Все они с некоторой опаской смотрели, на то, как я вяжу обвязки из веревки и затем собираюсь спускаться.
Я, в общем, не делал этого уже лет 30, и тоже немного опасался. Но советское туристское воспитание
не подвело. К Лехе я добрался целым и невредимым. Но не сразу.

Пока Старикан спускался, а я возился с обвязками, эти валькирии, бесстыдно обнажив щедрые торсы,
стали принимать солнечный душ. Ману невозмутимо курил, и я решил бросить Леху и наняться помощником гида
хотя бы на полдня. Я уже готов был вступить в переговоры, как снизу раздались громкие хриплые матюки.
Это Старикан достиг дна. Русские матюки вспугнули шведских валькирий, они быстро замаскировались,
я как-то поостыл, и Ману остался без помощника, а моя совесть без свежих пятен.

Я все-таки спустился к Лехе. Мы вытащили свою веревку и погнали вниз-вниз-вниз.
Верхний кусок в ЛяВуте (метров пятьсот) – такой что, в случае чего, из него свалить некуда, - скалы вокруг.
А там сверху есть чему прилететь – только шубу заворачивай! Но когда мы проскочили верхнюю часть,
нам надоело торопиться и мы снова вальяжно покатили дальше.
Кулуар стал гораздо шире, а мы стали магелланами и беллинсгаузенами этого не пройденного никем мира.

Когда нам надоело вальяжничать и ждать скандинавскую тройку, мы вихрем понеслись по заваленному павдером кулуару.
Старикан мчал напролом, рассекая снеговую массу упитанным торсом, презирая годиль и угловинтовую ересь,
перелетая тайным образом редкие камни и успевая делать шаловливую ламбаду в полетах над белыми полянами.
Powderry fields foreva! – громко пел Леха. (Он вообще довольно шумный Старикашка, вы не находите?)

- Павдерри филдз фор…, - тут звук странно оборвался, словно зажевало пленку, и Леха бесследно исчез
в небольшой ложбине. Чьорт! Чьорт! Чьорррт! Я на нано-мгновение оцепенел. Но тут на снежной поверхности
возник холм, и холм стал двигаться вниз по склону, подобно мышонку Джерри под ковром в старом мультике.
Это Старикан, решил я и осторожно (я вообще смелый, но не всегда) и не без любопытства начал двигаться
вслед за бегущим холмом.
Моя мысль подтвердилась через несколько секунд, когда из холма показалась сначала серая лехина
чегетская шапка с трепещущими на ветру шерстяными косичками, потом нос, потом плюющийся снегом рот
и вскоре, словно Афродита из пены морской возник Старикан по пояс в снежной небесной манне.

Ух, бля! – сказал Леха и отряхнулся от замороженных козьих шариков.
Шарики изначально прятались в ложбине, а затем присоединились к Лехе в надежде на новую жизнь.
Но он прогнал их, а мы свернули направо, в лес на длинный каменистый траверс.

…

[SnegoZavR]

…

Йоу. Поставим на перемотку.
Потом мы банально вброд вышли на трассу и тривиально поймали машину – мордатый шевроле пикап 1957г.
На ней и переместились в ЛяГрав.

Леха предложил сразу идти в «Castillan», где умеренными возлияниями успешно завершить великолепный день.
Но я обещал встретиться с Бенжи, поэтому собрался наверх. О чем и поведал Старикану.
- Да ну тебя на фик,- зашумел Леха. (я ж говорю, он – шумный). Ты же понимаешь, что никакого Бенджи нет?
Он тебе просто кажется! Зачем идти на поводу у того, что тебе кажется? – философствовал Старикан.

- Ну…, - задумался я. А как иначе? Вот тебе кажется, что фрирайд – это клево. и ты покупаешь лыжи, рюкзак,
чо еще там? – термос, и еще чото... И едешь в горы. Да? А ведь тебе просто кажется. Ты ведь не знаешь точно пока.
Только потом. Все узнаешь потом.
Или встретил женщину, без которой кажется тебе, - вот все - не жить просто.
И ты зовешь ее замуж, а она вдруг соглашается, а ведь вам пока только кажется… Только кажется…

- Ты подменяешь понятия, - разгневался Старикан и достал недопитую с утра амброзию.
Мы сделали по глотку чудесного напитка и тут, я снова увидел Бенджи.
Он стоял на стоянке возле домика гидов и снова жевал зубочистку.

- Ага! - подумал я.
- В Кастиллан, так в Кастиллан,- сказал Бенджи
- Опять он? - угадал Леха.
- Угу, - ответил я и обратился к скитурщику.
Господин Бенджи, - сказал я учтиво, - Я буду иметь с вами дело при одном условии.
- Я слушаю вас, Андрэ, – ответствовал загадочный человечек.
- Вам следует визуализировать свой образ для моего друга и обеспечить ему возможность вербального контакта.
(вообще-то я не всегда выражаюсь столь витиевато)
- Визуализировать, так визуализировать! – рассмеялся Бенджи. И щелкнул пальцами.
- Ух, бля! – вырвалась у Лехи устойчивая эмоция. И он ткнул Бенджи палкой.

Бенджи снова рассмеялся. Он встал между нами и, как бы увлекая нас за собой, зашагал в сторону Кастиллана.
Старикан шел сзади, восклицая «Ух, бля!» и увлеченно тыкал Бенджи палкой во все доступные места.
Бенджи этого не замечал, а я двигался на некотором отдалении от них и с подозрительностью диверсанта
озирался по сторонам. Впрочем, внимания на нас никто особого не обращал и мы без проблем проникли в бар,
заняли самый дальний и труднодоступный столик. Дабы ничто не отвлекало нас от разговора с невидимым
для остального мира собеседником.

До плотного заполнения бара оставалось еще около часа, и я сильно надеялся за это время удовлетворить свое любопытство
и параллельно объяснить господину Бенджи, что в ихние холивары нам вписываться без мазы.

…
Пара длинных сэндвичей или, как их еще называют в «Кастиллане», - панини, и небольшая бутылка женепи
украшали наш скромный стол. Поскольку Бенджи, напомню, был голограммой (или галюцинацией?),
поэтому на него не рассчитывали. Мы налили по стопке, подняли, - Давай выпьем, - сказал Старикан
и неожиданно замолчал, подозрительно глядя куда-то мне за спину.

Сзади раздался малиновый голос. Голос воскликнул: «Какие хо-орошие бутерброды!» …
- и тут же лехин сэндвич исчез в Лехе – «…один хо-ороший бутерброд!» – подвел итог голос.
И рядом с нами нарисовался с бокалом белого глинтвейна Малыш Гарри. Чем-то неуловимо похожий на нашего визави,
Гарри имел вьющиеся волосы и огромные серые глаза, в которых читалось слово «надосрочнопожрать».

Проворный Леха старательно жевал, а я уже смирился с тем, что у меня больше нет бутерброда, ибо второе
(а может и первое) прозвище Малыша Гарри было - Бутербродный Гарри. Это почетное звание было дано ему
за неистовую, несгибаемую многолетнюю борьбу с бутербродами друзей и подруг. В смысле заслуженности,
Малыш Гарри, несомненно, стоял в одном ряду с такими, не менее заслуженными героями, как тайный советник
Семенов-Тянь-Шанский, князь Потемкин-Таврический, и граф Орлов-Чесменский тоже.
Бутербродный истребитель одобрительно воспринял наше молчание и поглотил оставшийся сэндвич,
как морская пучина титаник. То есть навсегда.

Второй страстью Малыша Гарри была словоохотливость. Охоч он был до сэндвичей и бургеров всех мастей,
но до словопроизношений охоч был еще более. И если в компанейской беседе надо было держать круговую оборону
от зело говорливых москвичей, а москвичи то, все знают, сколь говорливы, (в отличие от мрачноватых,
вечно погруженных в себя питерцев), то достаточно было противопоставить им Малыша, и все – можно было есть,
пить, спать спокойно, как в санатории. Гарри их всех перепьет, переест, переговорит, потом какую-нибудь уговорит,
потом уйдет с ней куда-то, потом они вернутся, а москвичи так и будут сидеть в сонном изумлении перед пустыми
бутылками со своими недокуренными вонючими сигарами.

А однажды Гарри положил на руках Японца. Что? Как это - на руках? – ну армреслинг это еще называют.
А! Я понял! Вы не знаете Японца? - Японец – это бармен в «Кастиллане». Самый настоящий японец
из маленького села Камикава, что на острове Хоккайдо. Приехал когда-то посмотреть далекую Францию,
да так и застрял в Ля Граве, в таком же маленьком и тесном мире, как его родина – тихий японский поселок.
Японец тогда два сэндвича поставил на кон, а Гарри – восьмерку с рогом (такая штука для дюльфера).

В принципе, Японец проиграл сразу. Рестлеры, они же обычно молча состязаются, а у Гарри рот не закрывался.
Малыш непрерывно произносил разные японские слова с русскими нецензурными интонациями.
- Татикава,- протяжно хрипел он, - Кокобундзи татикава! Потом зловеще рубил - Хамура укогава, кунатати!
и замогильным басом - Мусаси мураяма харадзюкку-у! Когда Гарри пошел на третий круг лингвистической атаки -
- японец не выдержал – заржал, как японская лошадь, и проиграл сражение.

Теперь же степенный бутербродоед и паниникус дважды продефилировал вдоль нашего обедневшего стола
и, не найдя причин для пожара страстей, удалился прихлебывая белый глинтвейн из большого бокала.

В Кастиллан ввалилась большая компания шумных перекатух (разновидность петербургских лыжебордеров)
и Гарри поспешил к ним.

Сорри бразаз
Ай маст гоу то слип

Ту би континуед

Алоха!

[Vladis]

Жду с нетерпением следующих серий, весь в слезах

[Bestia]

Жду с нетерпением следующих серий, весь в слезах

Не плачь, Влад. Я вот не плачу, просто жду тихонько (чтобы не спугнуть), и читаю сразу несколько серий скопом, чтобы ожидание было мне таким мучительным

[gorreri]

Бутербродный Гарри - это шедеврально

[SnegoZavR]

...
В Кастиллан ввалилась большая компания шумных перекатух (разновидность петербургских лыжебордеров)
и Гарри поспешил к ним.

Продолжение.

Бенджамин, Старикан и я сидели в самом дальнем и мрачном углу Кастиллана. От зала нас закрывала пальма в огромной кадке,
а с другой стороны стояли здоровенные деревянные лыжи 19 века со всегнутыми в них сморщенными кожаными ботинками
(вообще то, я не удивлюсь, если эти старинные лыжи и замученные боты делают маленькие усталые китайцы на шанхайской фабрике).

Я изложил Лехе в кратком пересказе все сведения, полученные утром от Филиппа и Бенжи.
Итак, мы знали, что загадочному и могучему древнему народу нужна какая-то женщина.
Знали, что мы знакомы с ней. И что без нас, они, почему-то, заполучить ее не могут.
И теперь мы были готовы к бою, как Кутузов перед Бородино.

- Господин Бенжи, - обратился Старикан к секретному скитурщику. – Изложите внятно, какого рода
услуги вы хотели бы получить от нас и что, собственно, вы можете предложить нам взамен?

К этому моменту мы с Лехой пропустили по паре стопок и загадочный гном нас немного раздражал.
Честно говоря, мне было уже порядком наплевать на нужды гномьего сообщества, на их
таинственные достижения, и возможную прогрессивную роль в истории человечества.
Прекрасный день, уютный вечер и легкий, как слеза первокурсницы, кальвадос делали все мировые
проблемы столь же смешными и глупыми, как свадебные танцы колорадских жуков
за минуту до распыления пестицидов.

- Алексей, - неожиданно мягким, кашемировым голосом произнес Бенжи. - Поймите, я не предлагаю вам сделку.
Я прошу вас просто помочь нам. Я нарушаю множество древних запретов, и не скрываю этого….
Толстяк задумчиво запустил пятерню в свою волнистую шевелюру.

- Мой милый кудрявый мальчик – перебил его Старикан.
Бенжи грустно улыбнулся.
- Меня восхищает ваша бизнес схема. Но моя бабушка предупреждала меня: «Лелик, говорила она,
не верь кудрявым мальчикам. Может им не так повезло с родителями, как повезло с логикой.
Ты можешь думать, что ты продаешь им паровоз, а на самом деле ты покупаешь у них уголь».

- Так вот, моя бабушка была умная женщина. А я слушаю свою бабушку, Господин Гном.
Поэтому, Господин Гном, сначала все (Леха размахивал указательным пальцем как маузером) - все подробности.
А затем. Да-да, затем! Мы подпишем с вами фьючерсный контракт на исполнение вами трех наших желаний.
И вот потом, Господин Гном, только потом – мы в деле.

Если бы у команчей был Старикан, то президентом США стал бы не Обама, а Виннету.
Чувак в перьях, с топором и с трубкой мира. Вашингтонских капитолиев было бы два, и они
назывались Большие Белые Сиськи. Статуя свободы - белокурая бестия в атаке, сменилась бы на
темноволосую хрупкую скво у тихого домашнего очага, возле которого уютно сидит Ф.Чистяков
с баяном и огненной водой. И над засыпающей прерией душевно звучит гимн американских президентов.
Жаль. Жаль, что у команчей не было Старикана.

Переговорщик-Старикан словно объявил десятерную при непонятном раскладе и чужом выходе.
Мы ждали ответа от нашего партнера по застолью. Наш собеседник не был удивлен. Он поглядел в пространство
взглядом опытного картежника и хлестко, словно бросая на стол свои карты, промолвил: «Согласен!».
- Давай подробности, - сказал Леха.
- Вы не будете обсуждать желания? – удивился Бенджамин
- Нет. Ты выполнишь любые наши желания. Когда нам потребуется.
- В рамках законов физики и законов социума, - вставил и я свои три копейки.

Да, понятно, - отмахнулся Старикан. Давайте уже выясним – кого, куда и зачем. И почему
всесильные скитурщики – он потыкал пальцем-маузером в Бенжи - вы сами не можете все это сделать?
Толстяк снял свою черную бейсболку, и высыпал из нее на скатерть десяток фоток.
Фотки было не взять руками, но можно было перемещать по столу. Мы с Лехой присмотрелись…
- Узнаете? – чисто для проформы спросил Бенжи.
-Нет, - по-партизански невозмутимо солгал Леха.

М-да. Минут за десять до этого момента, я бегло перелистывал записные книжки сознания.
Я просматривал странички всех своих подруг и знакомых, и пытался понять, кто же из них так волнует
горных гномов. Я пришел к странным (для себя) выводам: во-первых, я не обнаружил ни одной кандидатуры,
которую я без колебаний отдал бы этим гномам. Старею, добродушно подумал я, становлюсь сентиментальным….
А во-вторых: к моему удивлению, сложился немалый список финалисток, которые вовек не простили бы мне,
если бы их искали древние, да хоть кто – гномы, эльфы, тролли, а я бы скрыл от них этот нетривиальный интерес.

Девушка с бенджиных фоток лидировала в этом списке. Это была наша старинная подруга Агата.
Соучастница многих наших приключений – самостоятельная хаотичная шмакодявка.
Довольно юная особа, по нашим с Лехой меркам, но успевшая объездить с нами пол-света.
И хотя она давно уже в автономном плавании, и я ее сто лет не видел, но, я представляю,
как бы она бегала вокруг нас с Лехой по дощатому полу бара на Кукисвумчорре и шумела:

- Ну, ни фига себе! Нет! Ну, бли—и-ин! Дядя Леша, Снегозавр! Правда? Правда, они спрашивали?
Про меня? Ух ты! А вы ?! Ну-у-у, бли-и-н, клево! Точно. Кла-ассно! Я поеду-поеду, когда?!
- Как не едем?! Как не едем?!!! Кто не едет?!!! Я-а-а-а?!! Меня же ищут? Они же, древние, да-а-а?
… Мало того что возмущенный разум Агаты возмущенно кипел бы еще часа два-три, и мы бы огребли
в полной мере и морально и физически, но самое главное - потом! Потом бы мы еще неделю бегали по Хибинам
и вылавливали по заснеженым ущельям Агату, пытающуюся установить контакт с гномами.

…
Партизанить по-старикановски смысла не было.
Поэтому я отогнал видения с поисками Агаты в горных ущельях и спросил толстяка:
- Зачем она вам?
- Она – ключ, - скупо ответил Бенжи.
- Шведка? - мечтательно вопросил Леха. Помолчал и мрачно продолжил:
- Не зли нас. Говори подробно, скитурррщик.

Ту би континуед
Алоха!

[SashaSh]

Андрюха, я заметил, что круче всего тебя прет от 4 до 6 утра :-)))
Не останавливайся !!!

[Star]

- Зачем она вам?
- Она – ключ, - скупо ответил Бенжи.
- Шведка? - мечтательно вопросил Леха. Помолчал и мрачно продолжил:
- Не зли нас. Говори подробно, скитурррщик.

Ту би континуед
Алоха!

Блин, Андрюх! Я грил не "шведка", а "шведки".
Это про ключ разводной, а не про малышку Агату!

[Mrak]

Извините... навеяно и доработано.

- Доктор, я болен.
- Голубчик, а чем вы больны?
- Слух мой ослаб - Я не слышу шептанья Луны,
Нет шелеста снега, журчания горной воды...
Стихло тревожное эхо далеких лавин.
Нем и обычно болтливый мой друг Бенджамин…

Доктор, я болен. А может схожу я с ума?
Зрение упало. Я вижу лишь только дома,
Сумки, людей, автобусы, стены церквей...
Горы исчезли! Нет эльфов, русалок, нет фей!

Доктор! Не верите?! Белого павдера нет!
Дайте, прошу вас, мне дельный и мудрый совет!
Доктор, мне страшно, такое впервые со мной.
Прошу вас, как друга, займитесь моей головой!

- Что Вы, голубчик, для страха не вижу причин.
Раньше, любезнейший, были серьезно больны.
Полноте, бросьте. Какие шептанья луны?...

[Caliber]

Пора Мрачку вести в ЛяГрав

[Mrak]

Да не говори! Надо было не раздумывать, а ехать! А то блин.. импортозамещение... Импортозамещение!!!
Долго буду вспоминать такое замещение!!! ))))

[SnegoZavR]

…
Партизанить по-старикановски смысла не было.
Поэтому я отогнал видения с поисками Агаты в горных ущельях и спросил толстяка:
- Зачем она вам?
- Она – ключ, - скупо ответил Бенжи.
- Шведка? - мечтательно вопросил Леха. Помолчал и мрачно продолжил:
- Не зли нас. Говори подробно, скитурррщик.

Продолжение.

Много позже описанных событий, любопытства ради, я решил узнать среди своих знакомых,
- а что бы делали они в ситуации, когда их разыскивают незнакомые бородатые мужики.
Самый популярный ответ среди джентльменов лежал в диапазоне:
от «Скажи им, что меня нет дома», до «Пусть идут нах!»
А вот самый популярный женский ответ вариантов не имел и звучал так:
«Передай им - пусть минутку подождут. Я уже бегу к вам!».
Одновременно подтягивался поясок на талии, и небрежная челка прикрывала любознательные глаза.

Впрочем, нашему повествованию эти половые различия ничего не добавляют.
Поэтому Леха лаконично и бережно плеснул грамм по пятьдесят янтарного кальвадоса в пустые,
как душа безбожника, стопки, мы выпили и, навострив уши, приготовились слушать Бенжи.
Надо только добавить, что Леха не зря экономил кальвадос – в дальнейшем он нам понадобился
для смягчения восприятия сведений не то чтобы невозможных, но сильно чуждых текущей привычности бытия.

В вашем городе, сказал Бенжи, - действует анархическая группировка древних бурятов,
которая блокирует доступ в Питер любым древним народам.
- Это – бред, - свирепо возразил Старикан, - откуда, бл*, в Питере буряты?
Я молчал и разгонял по блюдцу мелкую лужицу из ароматного кастиллановского кофе.
Смотрел в окно на фрирайдную братву, весело спешащую к близкому ужину.
Лужица растекалась на капли, и собиралась вновь.
- Бурятов привез Ленин, - по секрету, почти шепотом сказал Бенжи.
Леха заржал, как кони Буденного, а кофейная лужица прыгнула из блюдца на стол.
Часть капель десантировалась мне на штаны, я их размазал и был недоволен.
Погоди, - остановил Леха Бенджамина. У-у-у, дай отдышатся.
Леха отдышался. Мы выпили в телеграфном стиле (т.е. быстро и по чуть-чуть).
И непроизвольно улыбаясь, приготовились слушать продолжение.

- Смейтесь. Потом будете, как у вас говорят, волосы на одном месте рвать, но будет поздно, - съязвил Бенжи.
- Зачем рвать? Можно и побрить, - меланхолично заметил Леха.
Живое воображение не всегда во благо. Вот и сейчас, я, словно наяву, увидел это леденящее душу зрелище,
и скупая слеза выкатилась из уголка усталого глаза, потекла, омывая щетину, по небритой щеке, и впиталась
в нижнюю губу, наполнив ее горьким ароматом кальвадоса, вечернего солнца и соли.

Ту би континуед
Алоха!

[SnegoZavR]

Продолжение.

Я потряс головой, аццкое видение растаяло, и я снова прислушался к Бенжи.
- …в сообществе древних народов не все так гладко, как вам рассказал Филипп. В основном, кланы живут дружно.
Но некоторые идут на конфликт. Закрывают свои территории, уходят от любых контактов с древним сообществом.
Это может длиться десятилетиями. Как с ленинскими бурятами. Клан бурятских шаманов, как и клан японских ниндзя
никогда не подчинялся древним законам и нередко работал с людьми. Ленин их нанял в Шушенском на 150 лет
для защиты революции. Он был уверен, что за это время коммунизм точно построят и шаманы смогут уйти на покой.
Потом он отдал им под охрану Петроград, и приказ не отменил. И они по-прежнему в глухой защите.
А по нашим законам – взламывать ее нельзя. Поэтому мы и не можем выйти на связь с Агатой.

Подобно тому, как острые канты и боковое соскальзывание удерживают на дурном снегу осторожного лыжника
от неконтролируемого падения в пустоту небытия, так же и здравый смысл удерживал нас с Лехой от перемещения
из нашего привычного мира в реальность, нарисованную рассказами Бенжи.

- Ну, ладно, допустим, вы не можете войти в Питер, - неожиданно легко сделал Леха первый шаг за веревочку нашего мира,
вступая в неясные границы Бенджаминовой реальности. - Но зачем вам Питер? Агата круглый год болтается в Хибинах.
Бродит чото, скитурит. Не ваше ли братство древнего скитура там ее сопровождает?
- Угу, - кивнул кудрями Бенджи. - С ней по нашей просьбе человеческие скитурщики работают. Но с ними у нас тоже нет связи.
- Опять буряты? Чортово отродье! – в сердцах, с пониманием возмутился Леха.
- Почти. Саамы там. Нойды. Шаманская круговая порука - и даже мы, горные гномы, бессильны.

- Бессилие - это диагноз, – ехидно заявил Старикан.
- Сам ты, диагноз,- отгрызнулся Бенжи. - Мы не воюем, понимаешь.
Максимальная враждебность в наших конфликтах - это отказаться от общения. Закрыться. И все.
- Бесконфликтные импотенты, - продолжал глумиться Старикан.

Бенджи насупился. Опыт людских интернетов был ему незнаком.
Ладно, браза, это была шутка, - извинился Леха, а я тем временем сходил к стойке
и принес пару бокалов светлого разливного пива и пиалку с коковеллами.
Коковеллы – это, если чо, - арахис по-ихнему, по-лягравовски.
А глинтвейн – вэншо. (просто горячее вино. поэтому не ждите в нем гвоздики, корицы и меда).

Усталого и веселого народу в баре прибавлялось. Рокот спасательных вертушек не звучал сегодня.
А значит, горы были благосклонны. Небо темнело и покрывалось звездами.
Где то высоко на леднике на террасе из корабельного тика лежал мохнатый Мун, а рядом сидел Фреди
и тихо выдувал их саксофона гармоничные звуковые ряды, которые в человеческом ухе могли бы стать « Мелодией ночи».
Но звуки просто летели в пространстве между снежными пиками и жили своей независимой от людей жизнью,
впитываясь в снег, в лед, в камни, поселяясь в крыльях альпийской галки и в черных лапах горного бродяги Муна.
…

Белое безмолвие, нет, серое безмолвие, нет, сине-серо-сиреневое безмолвие и шуршащий под лыжей снег.
Лыжня убегает вперед, убегает назад. Шершавый, задутый ветром в мелкую рябь склон упирается в низкое небо.
Лыжа, палка, лыжа, палка, рукой, ногой, рукой, ногой. Третий час подъема при минус 30 не располагает к веселью.
- Я крутая, - говорит себе Агата. Кто крутая? - Я крутая! Кто фигачит? – Я фигачу! На саломонах нах..
Шаг за шагом приближаемся к серому небу. Вселенная чото говорит прямо в ухо, но мозг абонента недоступен или
находится вне зоны действия вселенной… Вселенная все же прорывается, и женский голос с приятной хрипотцой
поет в такт шагам: "пас, пас, пасе ра, ля демье ре рестера, пас, пас, пасе ра …". Идти становится немного легче.
- Спасибо вселенная. Мы же с тобой девочки, да, вселенная? Только немного киборги.
Лыжа, палка, лыжа, палка, рукой, ногой, рукой, ногой…
- Скитур, оно такое занятие - не помрем, так замудохаемся, - с теплотой думает Агата про свои замерзающие пальцы рук.
Если думать с теплотой, пальцы согреются, уверена она.

Основная сложность скитура - монотонное движение по единой лыжне.
Взгляд, движущегося в гору лыжника, прикован к пятой точке впереди скользящего товарища.
Опытные участники серьезно следят за своим пятым элементом, чтобы в трудные минуты подъема
дарить друзьям позитивные эмоции от его изящных движений.
Некоторые идут дальше и лепят на полупопия наклейки, которые при ходьбе превращаются в подвижную гифку.
А еще, говорят, придумали i-куртки со i-экраном на спине и можно будет на подъеме смотреть кино.
Но это в будущем, а пока – разноцветные попы. С гифками.

У идущей впереди Светки на попе прыгают зайчики.
Прыг-скок, прыг-скок, белый заяц, синий заяц, белый заяц синий заяц…
Весь мир только здесь и только сейчас. Небо, снег и зайцы. Прыг-скок, прыг-скок.
Где-то далеко, наверное на Тахтаре, рычит снегоход.
Надо бы и себе зайцев. Нет! Кенгуру! Мозг вяло зажегся новой идеей.
Не… это будут какие-то ленивые кенгуру.

Привал! О привал! Светка достает огромный фотик. Серега навигирует. Вася достает бутеры и термос.
- Мне нужен твой хлеб и твой сыр, - металлическим голосом говорит Агата. Вася ржот и выдает требуемое.
Агата забрасывает бутерброд во тьму своего внутреннего хаоса, хаос нечленораздельно бормочет чего-то,
но проглотив полученное, молча затихает, равномерно распределясь по темным углам богатого внутреннего мира.

Металлический стакан с чаем согревает ладони и пальцы. Агата кайфует от бегущего по кончикам пальцев тепла.
А где-то в другом мире - улица Кирова, и Соренто с Ветром на маленькой кухне жарят картошку на топленом масле,
на таком горячем, шкворчащем топленом масле, такую соломкой нарезанную картошучку, и форель, такая запеченая
в духовке форель, с лимоном и мелиссой, и немного меда, совсем чуть-чуть смешать с белым вином…
Агата начала впадать в гастрономический транс, и тут зазвонил телефон.

Ту би континуед
Алоха !

[SashaSh]

Андрюха, если ты еще вспомнишь про то, что мы - дети галактики (ц) , то Саймак отдыхает. Назови этот опус "Заповедник фрирайдеров"

[SnegoZavR]

..."Заповедник фрирайдеров"

или "Заповедник фрирайдедов".

[SnegoZavR]

...
Металлический стакан с чаем согревает ладони и пальцы. Агата кайфует от бегущего по кончикам пальцев тепла.
А где-то в другом мире - улица Кирова, и Соренто с Ветром на маленькой кухне жарят картошку на топленом масле,
на таком горячем, шкворчащем топленом масле, такую соломкой нарезанную картошку,
и форель, такая запеченая в духовке форель, с лимоном и мелиссой,
и взять немного меда, совсем чуть-чуть, смешать с белым вином…
Агата начала впадать в гастрономический транс, и тут зазвонил телефон.

Продолжение.

Телефон звонил где-то далеко в рюкзаке. Отпускать горячий стакан и лезть в рюкзак не хотелось категорически.
- Нафиг. Перезвоню позже, – решила Агата.
Но корейский террорист, завернутый в фольгу и теплую флиску, не унимался - верещал и верещал.
- Блии-иин, когда же я, наконец-то, поставлю разные мелодии на вызовы, чтоб понимать, кто звонит? –
Агата забросила этот довольно взрослый (года три уж – не меньше) вопрос своему заскучавшему внутреннему миру
и вернулась к стремительно остывающему на морозе чаю с целью допить его.
- Да мне фиолетово, - заявил внутренний мир и предался медитации с целью прояснения ответа
на вечный вопрос - «На кой же фиг я прусь в этот скитур?»
От сложных построений в стиле дзен Агату отвлекли громкие щелчки затвора светкиной зеркалки.
Светка поймала в сизом тумане закатное солнце и со страстью проснувшегося вулкана переводила
пачки магабайтов на игру светотеней в заполярных пейзажах.
Телефон наконец то умолк.

Серега уточнил направление, хлебнул горячего чаю из васиного трехлитрового термоса и растер снегом
побелевшие щеки Костику – московскому ньюскулеру непонятно каким ветром занесенному в скитур.
Юный Костик уже часов пять искренне осознавал, что скитур - это диковинная разновидность мазохизма.
- Блин, уж проще молотком себе по пальцам шарахнуть, – бормотал он.
- Вернемся, - шарахнем! - оптимистично обещала Светка.
- Кто б сомневался, - обреченно откликнулся уже розовощекий Костик.

Потом Светка легко пнула Агату. Агата подскочила беззаботным птенцом, встегнулась в лыжи
и дружными утятами группа пошагала за оранжевым, как экваториальное солнце, Серегой.

… … …
Я нажал на отбой.
- Вне зоны? - спросил Бенжи.
- Нет. Просто не отвечает.
- Вообще, - сказал Старикан, обращаясь к Бенжи, - я вам не завидую.
С претенденткой на мисс Горная Скитурия, вам явно не повезло.
Непредсказуемость ее такова, что помести ее сто раз в одни и те же условия, и ты получишь
двести разных результатов. Курсы валют, цены на нефть, всякие потоки Пуассона,
по сравнению с ней, - гранитные воплощения постоянства.
Да чо там говорить! - разошелся Старикан. Она ж блуждающая точка бифуркации! С неустойчивыми
аттрактивными состояниями, вызываемыми внешними воздействиями. Понимаешь о чем я, Бенжи?
- Бенжи с уважением посмотрел на Старикана.
- Подумаешь, фракталы Мандельброта, - фыркнул Леха и запил свою яркую речь чистейшим кальвадосом.
- Уважение Бенжи поднялось еще на пару пунктов.

Пока сидим тут, расскажу тебе, друг наш, про то, как Агата намедни в Кировск уезжала.
Леха откинулся в кресле. Устроился поудобней. Вооружился кальвадосом и сырной тарелкой
с чарующими ароматами зрелого реблошона, козьего банона, и кальвадосовского земляка - понт-левека.

Понт-левека мы раньше не знали, любезный бармен нам выдал его вместе с кальвадосом.
С бесстыдной щедростью великодушного экскибициониста это сыр атаковал наше осязание и зрение.
У нас потекли слезы. Вонь над нашим столом стояла такая, что даже Бутербродный Гарри развернулся.
не дойдя до нас метров пяти. Бармен рыдал прямо за стойкой. А шумные фрирайдеры в зале думали
на свои длинные носки и зачем-то стеснительно загибали ноги под стулья.

Леха вообще не любитель коротких рассказов. Как и наш ветренный друг - Сергей Альбертович Серпо,
Старикан считает, что короткий рассказ, как короткий секс – запоминается только фактом своего наличия.
Поэтому, понимая диспозицию, я отправился к стойке за прекрасным местным блюдом – тартифлетом,
а Леха неспешно начал рассказ про отъезд Агаты и Хельги в Кировск.

… … ...

Агата застряла в лифте за час до отхода поезда.
Но! Сначала она искала катальные ботинки. Воспоминания о ботинках были еще свежи.
Они нашлись в машине человека-пули, но человек-пуля был где-то в Майкопе и его машина была с ним.
И изменить это было нельзя.
В ботинках "от Агаты" человек-пуля хранил тротил, с помощью которого он исследовал горы Фишта.
- И сколько я в тротиловом эквиваленте? - спросила по телефону Агата.
- Полные ботинки! - уверил ее человек-пуля.
Агата немного поскучала по ботинкам, но потом применила к ситуации универсальную формулу «фиг-с-ним»
и продолжила сборы.

Вслед за этим вырубился телефон – верный корейский друг. Любой друг, если его не кормить три дня,
будет мрачен и несговорчив. Так и телефон. Он просто игнорировал Агату. Агата обиделась на него.
- Ты еще пожалеешь, - сказала она телефону и репрессировала его - посадила в темный рюкзак.
Забастовавшего фена и кофеварку Агата послала к чертям. И решила быстрее ехать к Хельге.

Она покинула квартиру, вошла в лифт, нажала «1 этаж», двери закрылись и … И все.
До отхода поезда в любимый Кировск оставался еще целый час.
Агата спокойно поболтала с диспетчером.
Аварийку пообещали тоже через час.

Хотелось пронзительно орать. - Ха! Моя фишка – невозмутимость, - решила пленница.
Она без паники посмотрела на спящий в рюкзаке Джемисон,
и стала несмело, но решительно подпрыгивать.
Через десять минут лифт наконец-то свалился метра на два и образовалась небольшая щель.
Туда спокойно пролезла Агата, ее рюкзак и лыжи.
Уф!
Бегом к афте! Гони, квадрига! Дрррр-жжж-шшш. Баки пусты.

- Ага, - подумала уже чуть менее спокойная Агата и немного пыхтя дотолкала афту к сверкающей заправке Несте.
На яркой заправке красовалась скромная, как банан Уорхола, надпись "Технический перерыв".

- Ого!!! - подумали заправщики. Им не послышалось.
Много разных слов знают маленькие неспокойные брюнетки.
…
Леха продолжал рассказ, помахивая наколотым на вилку реблошоном. Бенжи, развесив гномьи уши,
увлеченно ему внимал. И чего-то там сухое и красное выпивал в своем виртуальном далеке.
…
Агата бегала по заправке и слегка нервничала.
- Если я не поеду в кировск…?! Блииин!!! Как не поеду? Я не поеду?!
- Блин блин блин, я же обещала к Хельге еще заехать…
Агата гладила, стучала, прижимала к груди, даже дула в неработающий телефон.
На телефон – бездушную тварь, все это не действовало.

А в паре кварталов от этих эмоциональных вспышек, в четырех бетонных стенах с балконом и санузлом
на плотно упакованном рюкзаке сидела Хельга и ждала звонка Агаты.. И хотя Хельга всегда была
довольно натуральной блондинкой, это никак не сказывалось на ее поступках в трудную минуту.

Блондинками движет интуиция.
Хельга переместила рюкзак на спину, взяла лыжи, и направилась в сторону Агаты.
Еще за квартал до заправки были слышны невнятные трагические вопли. Ближе стало заметно
броуновское движение мелкой фиолетовой частицы внутри синих заправочных конструкций.

Когда Хельга вступила на заправку, Агата неожиданно остановилась.
- О, Хелька! – спокойно сказала она. Я вызвала такси. Чем она там его вызвала, не будем уточнять.

Ласковое апрельское солнце навевало совсем не горнолыжные настроения, но сумбурная половинка аббы
не собиралась отменять заполярную гастроль. И на машине с шашечками они понеслись к железному
порталу в мир снежных гор, сильных мужчин и медитативных практик.

Уже в поезде, вдвоем с Хельгой они на радостях напоили себя Джемисоном
и громко хохоча, уехали жить на ТвентиФайф.

Ту би контиеуед.
Алоха бразы.