Внезапно, в оффск Опции

[SnegoZavR]

А мне вот лично все эти кировские приключения напоминают похождения Кастанеды.
Причем, Кастанеду я не читал. Мне друг рассказывал.
А когда я попытался самого тов. Карлоса почитать – оказалось, друг рассказал гораздо круче.
Ну, если кто, например, Шуру Каретного слушал, тот поймет.

[SnegoZavR]

А это такой маленький презент афтару.

Это просто такое видение-воспоминание-фантазия-сон.
Поскольку оно проявилось под влиянием очередной великой саги Человека-пули,
(если точнее - путешествия Булетмена в Гарлем), то я его здесь и оставлю.
Андрюх, если чо – потри. Я не против.

Сон в зимнюю ночь.

Я был ополченцем пьянки,
Солдатом роты запоя…
Со мной была китаянка
И в ней было что-то такое,
Что делает женщин ближе
Металла нательных крестов,
Понятней, чем буквы книжек,
Важней, чем сто тысяч слов.
Нам было вполне уютно,
Нам было всю ночь не лень.
Она уходила утром
Встречать мой невстреченный день.
Она была китаянкой
Фарфоровой статуэткой,
А я был солдатом пьянки
В глубокой запой-разведке…

Алоха!

[Caliber]

Сон в зимнюю ночь.

[MashaVV]

А скопируйте сюда продолжение, те кто может это сделать. Оно в оффской ветке давно появилось... Плиз.

[SnegoZavR]

Куда пропал Булетмен???


Андреееей!!!
Если ты меня слышишь, откликнись!
Допиши свои приключения, пожалста!!!

А то как будто, вот например в "17 мгновений": "а вас, Штирлиц, я попрошу остаться" и вдруг хоп и все.
или еще хуже - собрался в Кировск, купил билет, сел в поезд, едешь, размечтался, выпиваешь,
балагуришь с соседями - и тут хоп и в Петрозаводске тебя высадили и сидишь грустныыыый...

[ska]

Сохраню себе.

[Бунтарь]

Сохраню себе.

Сообщение Снегозавра?

[bulletman]

Люблю я на машине по ночам ездить. Не в какое-то конкретное место, а вообще. Сядешь себе в нее, заведешь, слушаешь, как она урчит себе тихо, и думаешь. Порой всякая чепуха в голову лезет, совсем не запоминаешь, о чем ты там думал. Потом только как будто вынырнул неожиданно, а в голове щёлкнуло – мне ж ехать надо. А куда ехать, зачем ехать – забыл.

Вот так и в этот раз было. Ехал себе, ехал, на дорогу смотрел. А сам где-то в другом месте был. Так часто у меня бывает, когда на дорогу смотришь, а на самом деле ее не видишь. То есть видишь, один кто-то видит, а другой ты в это время, к примеру, на суде за массовые беспорядки отвечаешь. Разговариваешь там, то с журналистами, то с адвокатом, то с судьей этим чертовым.

И вот стою я, значит, на трибуне, кругом народу полно, как будто кого-то это все интересует. Сидят и смотрят, разинув рты, а я речь пламенную произношу, и презираю их, нарочито так. Дескать, навязанные вам стереотипы, сами не знаете, чего хотите, каждый второй не своей жизнью живет, там. Про всю эту чепуху, в общем. А сам, на трибуне стоя, думаю, что за чушь я несу. И вот этот третий, который наблюдает за тем, какую чертову ахинею я мелю – он, наверное, самый нормальный из всей нашей братии. Потому что ему это не интересно, он есть захотел. И на ухо мне шепнул заодно, что Максиму позвонить надо. А я так, вполоборота с трибуны повернувшись, говорю ему:

- Какому Максиму позвонить? – и брови насупил, как будто припоминаю что-то.

- Да Максиму, к которому ты едешь сейчас. – Это тот, третий я говорит. Который нормальный, скорее всего.

- Еду? Как еду? А речь? – Пробормотал я. И тут трибуна пропала, потом все кругом задвигалось, как будто зеркала в карточную колоду сложились, и остался я опять один.

И поворот на Оленегорск, самый настоящий. Метель метет жуткая, ветер, сразу видно – зима. И как будто ненастоящее всё, а указатель поворота на Оленегорск – он настоящий. Самый, что ни на есть.

Я по нему поворачивать не стал, а повернул наоборот, в другую сторону. В Оленегорск мне не надо, я там уже был два раза.

Первый раз – это когда еще молодым был, лет сто назад. Или тысячу. Сейчас уже и не вспомнишь так сразу, но то, что молодым – это точно. Меня еще на обратном пути из поезда на берегу озера выкинули, потому что денег на билет не было. Мы тогда с актерами театра какого-то и редакцией газеты с чудным названием «Алло, гараж!» Гиперборею искать ездили. Театр не помню, а газету помню, хотя газету близко не видал никогда, а в театре был.
Я и театр не запомнил бы, память у меня ни к черту, но уж больно забавная штука там со мной произошла. Смотрел я там один спектакль, или, как модно в кругах нас, театралов, говорить, ходил на одну постановку. История там, в общем-то, незамысловатая была – какие-то люди сидели в доме, занесенном снегом, а к ним в гости еще один зашел. И стал про остров в океане рассказывать, его-то я запомнил – Санта-Крус называется. И плел им всякие небылицы про этот остров, а еще про дальние странствия и прочую ерунду, какую всегда плетут, когда понравиться хотят. Была там она барышня, в этом доме. Он вроде как всем рассказывал, а на самом деле – барышне этой понравиться хотел. Я тоже так всегда заливаюсь, когда понравиться хочу. Про любовь, в общем, спектакль был.
И был там один негодяй, не то отец этой барышни, не то еще какой-то родственник. Или наоборот, жениться хотел. Негодяй был, в общем. Всё рассказчику мешал и подначивал его, как всегда бывает. Не хотел он, чтобы они поженились, это как пить дать. Так они и не поженились, наверное. Хороший, в общем, спектакль был. А потом, после спектакля, мы с актерами пили что-то. Они грим смывали и наливал, в комнате специальной. И дядька там был, который негодяя играл. И вот, ей-богу, я всё понимал, а на дядьку этого косился. Потому что вот и пьем что-то вместе, и разговаривает он, как человек, а я-то знаю, что он негодяй. Так я и не разобрался, где он на самом деле настоящий был. Ну, вы понимаете, о чем я.
А заливаюсь я и остановиться не могу почти всегда, когда хочу, чтобы никому не понравился – тоже. Всегда так со мной бывает.

Второй раз, когда я в Оленегорске был, и вспоминать не хочется. Такие дела.

Не поехал я в Оленегорск, в общем, а остановился среди леса, в стороне от дороги. Из-за метели и шоссе не слышно было, так что как будто один в лесу я был тогда. Телефон достал, стал Максиму звонить. Максим – это тот друг, к которому я в гости поехал.

- Максим, привет! С Рождеством тебя! – это я из вежливости, надо же что-то сказать было.

- Привет, Андрей, взаимно! Как дела? Когда в гости ждать? – жизнерадостно так отвечает. Люди всегда жизнерадостно отвечают, наверное, когда не знают, что им из соседнего двора звонят. Если бы почаще звонили – осторожнее были бы, наверное. Так я теперь думаю.

- Часа через полтора, максимум. А ты где живешь, куда подъезжать-то? – Я сам сказал и думаю, что сейчас Максим вот скажет, что на отдыхе в Египте, тут-то моей поездке и конец. Про ночевку-то я ни с кем не разговаривал.

Максим и правда задумался, но не о том, о чем я думал. Он уже тогда, наверное, план строил, хоть я об этом и не знал.

- Я тебя встречу на дороге, минут за десять позвони, как поворот на зверосовхоз проедешь, хорошо?
Всем бы такое самообладание.

Я трубку повесил, а сам из машины выйти захотел, необходимость такая возникла. Сижу, смотрю наружу, а выйти боюсь. Со мной так часто бывает – сидишь в машине в лесу, фарами светишь, видишь кусты всякие и деревья, а выйти боишься. Потому что никто не знает, чего там не видно, за этими кустами. Вроде бы как и нет там никого, это понятно. Но в голову всякая чепуха лезет. И не зверь там, и не человек. А что-то неизвестное, и от того страшное. Потому что неизвестно, что оно выкинуть может, когда ты выйдешь. Может, сожрет тебя, а может, и утащит на другую планету, чтобы опыты всякие ставить. Никогда нельзя угадать, что придет в голову неизвестному за кругом света, когда ты один в лесу бываешь. Может, и головы у этого неизвестного нет, а ты боишься. Или там ёж говорящий.

Так я и сидел, даже закурил, чтобы решить – выходить, или нет. И вдруг сзади свет яркий появился, всё вокруг осветил, как будто звезда зажглась.

- Ну вот и всё, прилетели за мной… - сижу, а сам не боюсь, потому что готов к этому был. А потом звук раздался, как будто машина сигналит, я даже удивился, что у инопланетян на тарелках тоже гудки есть. А потом голос сердитый кричит:

- Ну так вперед, или назад, может, решите?! Я на работу опаздываю!

Мужик там на машине приехал. Наверное, дорога эта все-таки не кончалась в загадочных болотах, как я придумать успел.

Такие дела.

[bulletman]

Не то, что бы я головой поплыл, или еще какая катавасия случилась. Так обычно думают, когда три года, или чёрт его знает, сколько лет спустя, рассказ продолжают, бывает.

Я головой тогда не двинулся, и инопланетяне меня не забрали, понятное дело. Сидел себе в машине и сидел - ни боже мой.

Просто когда три года спустя снова рассказывают - кому только что в голову ни придёт. Ну так и одуванчиковое вино настояться должно, куда ж без этого-то.

А вообще - мужик спросил, поеду я дальше, или нет.
Я высунул голову из окна, прямо во все эти снежинки с небес - и сказал:
- Да я тут просто остановился, не принимайте близко.
Вот ей-богу, так и сказал


Сейчас, конечно, странно звучит - и несколько лет прошло, и Снегозавр уж ушёл. А тогда так и было - сказал я ему:
- Сейчас в сторонку сдвинусь, проезжайте!

Хорошо, чтоб так в жизни было легко сделать. Вот, допустим, мешаешь ты какому-нибудь мудаку, который то фарами моргает, то анонимки на тебя в жкх пишет. А ты ему: да ниссы, чувак, я на обочину, а ты жги дальше, мне твои ценности неинтересны!

Но так, конечно, не получится.
Поэтому я отъехал в сторонку и проследил его исторический путь в моей судьбе.
Больше он в ней не появлялся, понятно.
А я на шоссе выехал, к Максимке ехал, как и собирался.
Только лёгкое сожаление осталось, что он не инопланетянин.

И так еще сотню километров по заснеженному шоссе.
Только звёзды снежинок и галактики ихних облаков в рожу. Оникса со мной не было и объяснить, для чего они сюда - некому было.

Такие дела.

Впрочем, когда я во всём этом вихре в Мурманск ворвался - Максим не разочаровал.
Это сейчас он большим начальником на Земле-которую-нельзя-называть работает. А тогда он еще особо никем не работал.
Он меня в гости ждал, если вы понимаете, о чём я.

[bulletman]

А тогда в гости ждать - погода самая что ни на есть подходящая была.
Снег с неба крупными хлопьями валил. Прям как жизнь в хороший год - что ни мгновение - то событие.
Так он мне по телефону и говорил:

- ты мчись по жизни, сквозь события. Как справа кого знакомого увидишь, чтобы остановиться - так и тормози. Тут местный горнолыжный курорт рядом.
А если не увидишь, с кем рядом остановиться - так, значит, и ни с хер-то важно было.

Я коммуникативные предписания выслушал и подумал, что с Гаутамой поговорил. В этой пурге всё, что угодно, разговором с Гаутамой на этой широте померещиться могло.
И стал ехать дальше.
Даже если без Оникса по телефону инструкции получил - однозначно Гаутама гораздо глубже в курсе, зачем ты сюда прибыл.
С тем и продолжил ехать.
Всё равно Джейка Ла Ботца слушал.
Его и сейчас никто не знает. Такие дела.

[Finnhawk]

- Еду? Как еду? А речь? – ...

- Что пишут?
- Да... философское..
- Что философское?
- Эссе..
- А автор?
- Пулячел.
- Пулечело?
- Пулячел.
- Итальянец?
- Неее.. Наш! Русский!

...Пробормотал я. И тут трибуна пропала, потом все кругом...

[Yotte]

Из недостающего. Всё равно уже нашёл, так что пусть будет.
http://ski.spb.ru/conf/index.php?showtopic...t&p=1480157
http://ski.spb.ru/conf/index.php?showtopic...t&p=1480800
http://ski.spb.ru/conf/index.php?showtopic...t&p=1480898

[bulletman]

Снег под колёсами скрипел недовольно, я уж устал порядком тогда, но Мурманск всё равно неизбежно наступил.
Но наступил не как все города - табличкой, а как-то ненавязчиво, в сторонке.
Не сказать, что так часто бывает - едешь ты, едешь, а тут вдруг понял, что приехал. Но бывает же.
Кругом фонари, перед тобой дорога, с неба снег, а справа - курорт горнолыжный, оказывается.
И там тоже люди сверху падают, на белом фоне.
Не так высоко, как в том же Кукисвумчорре, с самого верху и до низу видать даже сквозь машину. Но тоже падают. И разряжены точно так же - как попугаи.
Но это совсем другое место было, ей-богу.
Вроде всё то же самое. И фонари, и снег, и люди. Может даже фрирайдеры, кто их знает.
Но ты о них ничего не знаешь, а откуда они падают - и подавно, хоть и видишь всё.

А на повороте туда, откуда они вверх поднимаются, чтоб упасть - Максим стоит.
Стоит, курит и никуда не смотрит.
Правильно, куда ему смотреть. Таких фар, что из темноты приезжают - пучок каждую затяжку. А как мои фары выглядят - он и не знает, я ж ему не говорил.

Так и встретились.
Он смотрел никуда, а я фарами светил. И думал, что вот он меня ждёт тут, я его вижу, а он меня - нет.
И я стою и думаю - а вот если я сейчас постою, развернусь и уеду - поймёт он, что я это был, или так еще постоит, посетует, что так и не приехал отдалённый знакомый из неизвестного города, и отправится домой.
И так и не узнает, что я приезжал, смотрел на него и уехал.

Но ехать назад мне всё равно некуда было, так что я к Максимке подъехал и остановился.

А он дверь открыл, залез, сел и спросил:
- есть хочешь?

Нет, ну вы представляете? Я ехал к нему со всеми своими шмотками в багажнике и жизнью в голове, не оставил нигде места, чтобы вернуться, по пути инопланетян боялся, а он, после двух лет невстречи, спрашивает, хочу ли я есть.

Соврать трудно в таком случае, потому что это, наверное, самый важный вопрос в это время. Раз Максим так решил. В конце концов это я к нему ехал, а не он ко мне, так что ему точно виднее было, что сейчас важно, а что - нет.

Так что я сказал, что хочу.
Такие дела.

[Dohtur]

может, вам сложить весь текст этот в кучу одну где нибудь?
А то много текстов сейчас всяких встречается.
И в электронном и в бумажном виде.
А то даже эти тексты со сцены читают.
Только вот мне , например, те тексты меньше нравятся, чем ваш.
Опубликуйте, правда.

[bulletman]

Когда долго не видишься с человеком - надо сначала провести ритуал воссоединения. Не знаю, зачем вся эта чепуха, но никуда от этого не деться, как ни вертись.
Сначала надо спросить, как у тебя дела. Я жуть как не люблю этот вопрос, потому что никогда не знаешь, как на него отвечать. Должно быть всё понятно, если и правда хочешь рассказать, как у тебя дела. Но тогда надо начинать надо с самого начала. Нет, вы не подумайте, что мне прям вот лень взять и начать рассказ, например, так:
".. с этого момента я начал осознавать себя как личность. А потом пошёл в детский сад..", это даже если крупными мазками.
Я пару раз пробовал, но ни разу не получалось по порядку рассказать, ей-богу! Обычно говорят, что нет, это понятно, а сейчас-то как?
Потом сидишь и думаешь, какой же ты глупый и какой умный твой собеседник. Потому что тебе до сих пор всё не понятно, а он вот так сразу понял.
Ужасно не люблю чувствовать себя глупым, потому и не люблю этот вопрос.
Поэтому когда Максим спросил, как у меня дела, я открыл окно, закурил, почувствовав тающие на левой щеке и очках снежинки, и сказал:

- Ничего себе, метёт сегодня!
- Так мы же за полярным кругом, зима нынче!

И всё. Значит, Максим тоже не любил этот вопрос, просто притворялся, как положено. Ну, вы понимаете, о чём я.

Потом мы стали рассказывать друг другу, как мы проведём это вечер и эту ночь.
Вот это я больше всего люблю, потому что еще ничего не начал делать, а уже чувствуешь, как это здорово.
Например, сначала поставим машину, потом пойдём к знакомому наркоторговцу, попросим его продать нам немного марихуаны, потом пойдём в весёлый бар в толпу жизнерадостных людей, будем со всеми делиться косяками, потом петь песни, веселиться и говорить о возвышенных вещах с прекрасными девчонками, потом каждый из нас кому-то понравится и наступит любовь и счастье.
Так мы и говорили.

А пока говорили - я стал всё это представлять. Я всегда в голове представляю, как будет то или это происходить, чтобы радоваться и знать, чего ждать.
Ну, знаете, если вдруг на рыбалку позвали какие-нибудь хорошие люди, например, завтра утром. Тогда перед сном лежишь и думаешь, как же это здорово - забросить удочку, чтобы поплавок между кувшинок аккуратно встал. А кругом тишина, туман над водой стелется, но не жуткий, косматый, а лёгкий такой, почти незаметный. И солнце уже встаёт. а ты ждёшь. И радостно тебе, и щекотно даже.
А потом солнце высоко поднимается и тогда уже не так. А сначала радостно и улыбаешься.

Вот так пока мы и ехали. Еду я, Максима слушаю. А потом мы подъехали к какому-то дому кирпичному, старому, но не очень. Уйма таких домов в Мурманске, он почти весь такой - то ли серый, то ли коричневый.
Максим говорит:
- Здесь ставь, ничего с ней не случится.
Как будто я беспокоился, что с машиной что-то случиться может. Она же стоять будет, что с ней может случиться. Она пока не робот. Если не притворяется, конечно, но так далеко я думать не стал. Просто поставил и мы пошли в железную дверь.
Тоже без домофона, но почему-то закрытую. Видимо, не все двери без домофона открытые стоят. Я так тогда и подумал.

В общем, позвонил Максим и мы стали ждать. Так часто бывает - стоишь и ждешь, позвонив. И никогда не знаешь, что будет ответом. То ли так и простоишь, не дождавшись ничего. Некоторые потом еще раз звонят, но я никогда не мог взять в толк, зачем они так делают. Ведь если ты позвонил, а там никого нет - то никто не слышал и ждать здесь больше нечего. А если позвонил, а там кто-то есть, но не захотел открывать - то он и второй раз не откроет. Только будет сидеть и злиться, что за дурак там звонит, понятно же, что или никого нет, или не хотят открывать. Я всегда думаю, что второй раз звонить не надо. Или нет никого, или разозлишь.
А Максим позвонил.

И то ли договор у них такой был, то ли и правда не успели открыть, пока бежали из дальней комнаты, но дверь открылась.

И тут как началось..
Сначала из двери вылетели свет и клубы пара, как из дьявольской парилки. Потом музыка, кто-то на клавесине играл и завывал. Или что-то вроде этого.
А потом появилось лицо.

Угрюмое такое лицо, с низким лбом над нависшими бровями, широким носом, как будто сломаным в нескольких местах, плоскими ушами и почти без шеи. Прямо из тумбы лицо росло, ну или похоже на тумбу было то, откуда оно росло.

И говорит.
- Вам что, непонятно?

Мне так понятно всё было, но Маким ответил:
- Мы к физруку, передай, пассажир с правильным гостем пришёл.

И дверь закрылась. И тишина опять.
Я постоял секунду и говорю:
- Ну что, поехали?

Очень мне неохота было ждать, когда дверь опять откроется, после того как лицо какому-то физруку про пассажира передаст. Потому что я сначала не понял, кто пассажир, а кто гость. Мало ли, как тут в Мурманске заведено, я тут последний раз четыре года назад был.

- Да ну ты что, куда поехали? Всё только начинается!
Так Максим сказал. И тут дверь опять открылась.

Но там уже не лицо было, а вполне приличный человек открыл, в очках. Выглядел как адвокат, только в затянувшемся отпуске. Лицо умное, даже красивое, а сам небритый, даже хуже чем я.
А под мышкой у него дама, к нему прислонилась, с виду - настоящая леди, в блестящих туфлях и купальнике. А сверху - нет.
И говорит:

- Максиииим, дружище! Заходиии! И этого гостя я знаю, ни фига себе! Оба заходите!
И в сторону куда-то добавляет - Мишша, гостя на дачу паковать не надо, наш.

И мы зашли. Такие дела.

[bulletman]

Внутри было жуть как тепло, после заполярного-то мороза. И очки сразу запотели. Так часто бывает, когда в магазин с улицы забегаешь - раз, и не видно ничего сквозь очки.
И начинается настоящий дуализм, как мудрецы всякие говорят. Я не из них, но читал.
Очки вроде как для того, чтобы лучше видеть придумали. Но когда запотевают - получается такая ерунда, что сквозь них ты совсем ничего не видишь, а вот снаружи них - как раз отлично.
И с этим ничего не сделать, даже если протереть - всё равно запотеют. Физика, если вы понимаете, о чём я.
В общем, чтобы что-то видеть - их снять надо. В этом их дуализм и состоит.
По правде, в жизни почти всегда так. Какая-то штука, которой или ты обзавёлся, или её тебе притащили в жизнь, чтобы тебе жилось проще - она вроде как и нужная, вроде какого-нибудь директора по финансовой безопасности, или, к примеру, презерватива. А на самом деле, чтобы лучше видеть - её снять надо и выбросить. Но только тогда вроде как ты все риски берёшь на себя, если по-мудрецкому выражаться. Хотя если ты в своей чертовой жизни сам себе чёртов директор - зачем тебе эта штука, если разобраться?

Так я и снял очки. И даже не просто лучше видеть стал конкретно там, а вообще у меня лучше зрение стало. То, что я хотел видеть - отлично стало видно, а чего не хотел - оно и раньше мне не сильно нужно было. Кругом веселились и что-то пили незнакомые жизнерадостные люди, лекций про лавины, правда, никто не читал, но тоже было похоже на пиратский хэллоуин.

И физрук говорит:
- Есть музыка, кокаин, женщины и зенитное орудие. Располагайтесь, Рождество сегодня!

Я думал, что для Рождества зенитное орудие вроде как не особо нужно, но это там, где я раньше Рождество видел, так заведено. Так близко к планетской макушке я Рождество раньше не праздновал, особенно на второй день. Так что сказал:

- Музыку! И еще кокаин, если можно.

В конце концов, должен же я узнать, как он выглядит, я много кино видел про него. Даже в детстве.

Музыка была отличная, так что даже и не помню, все заказы принесли, или только музыку. Со мной всегда так - только самое интересное начинается, как свет гаснет и раздаётся голос какой-нибудь, навроде как в этот раз:

- Крабов возьмём?
Это Максим сказал, а я за рулём был опять.
- Крабов? А как же физрук, музыка, секретный клуб?

Максим помолчал немного и сказал:
- Завтра зайдём.

Так я и не понял, был физрук, или я всё это только понарошку прожил. Хотя, если подумать, какая разница - понарошку, или взаправду, если помнишь по-настоящему, чувствуешь по-настоящему, а после фейерверка всё равно не вспомнишь, понарошку, или нет. А если с хорошими друзьями было - то и не расскажут, даже фоток не покажут.
Хорошие друзья всегда знают, что всё должно оставаться в Вегасе. Это город такой, и поговорка про него одного моего мудрого знакомого.

Так что мы за крабами поехали, а к знакомому наркодилеру нам всё равно незачем ехать было.

Такие дела.

[bulletman]

Врочем, крабов уже не продавали.
А, быть может, ещё. В этом случае мне вот никогда не понятно, крабов уже не продают, или ещё, сколько я над этой загадкой ни бился. В отличие от, например, виски. С виски как раз всё понятно.
Если виски внезапно кончился и бежишь его ещё купить, обычно шумной толпой, радуясь сами и радуя песней редких прохожих, а утыкаешься в двери закрытого магазина или суровый лик продавщицы, говорящей, что всё, никак не продать - то его уже не продают. Вот ещё недавно продавали, а сейчас - уже нет.
Это, как ни крути, печально, но есть определённость - уже не продаётся.
Или если утром проснулся. Не особо весёлый, понятное дело, потому что праздник вчера закончился, а сегодня - вот. Нету больше праздника. А ты протестуешь всем своим существом, аж ноги не разгибаются.
И тогда, бывает, думаешь - а не пойти ли купить виски?

Праздник уже не вернёшь, ясное дело. Но воспоминания о нём вполне можно воскресить, почему бы и нет. Особенно если больше никаких дел нет. Тогда идёшь в магазин, без шумной толпы, даже где-то наоборот - крадучись. Потому что остальные люди на работу идут, недовольные обычно, и ты их стараешься не раздражать, потому что не хотят они ничего знать про твои отношения с праздником. Приходишь в магазин, а там каменный гость, или гостья, за прилавком стоит с мраморным, хотя, скорее, бетонным лицом. Зернистым таким. И сообщает тебе:

- Не продаётся ещё. Ждите.
И смотрит так, с презренцой. Пока ты под землю хочешь провалиться, потому что позади тебя очередь, а ты заложник своих взаимоотношений со временем.

И тут тоже всё определённо - есть понимание, что ещё не продаётся, и даже ясная картина, насколько простирается в будущее это самое ещё.

А то, что с презренцой - тоже понятно. Продавщицы за прилавком тоже с утра часто помнят праздник, но у них сегодня дела за кассой, так что с воскрешением сложно. Они это понимают, ты это понимаешь, но ты знаешь, сколько ещё осталось, а они - нет. Потому и с презренцой.

Но это виски. С крабами всегда не так, с ними намного сложнее. Потому что ты никогда точно не знаешь, продавались ли они, пока ты опаздывал, будут ли они продаваться, когда ты подождёшь и появишься вовремя, а то и вообще - туда ли ты приехал. Это не только крабов касается, ясное дело, а вообще многих вещей в жизни.
Поэтому если есть выбор - крабы, или виски, я предпочитаю виски. А если будут крабы - тогда и вовсе хорошо.

Максим тоже так думал, так что мы стали предпочитать виски, тем более что к оленине и сигу он всё равно всегда знал короткую дорогу.

И зашли к нему в гости.

[bulletman]

Когда к человеку в гости заходишь, особенно если он тебя не особо ждал и не готовился - то вроде как в его мир врываешься, а он тебя пускает. Я так всегда думал.

Не в тот, в который приглашают, если день рождения какой, или еще хуже - свадьба. Тогда понятное дело, дома полируют всё, что можно, смешные и красивые картинки повсюду вешают и даже посуду моют. Это обычно мои друзья так делают, с которыми я вожусь.

С которыми не особо вожусь - среди них совсем всякое случается. Кто-то даже готовит что-то особенное, что на самом деле он никогда не ест. Так бывает.

Тоже загадка, если разобраться. Ты же если к себе в гости кого-то зовёшь - его ж к себе зовёшь, а не к какому-то другому человеку. Ну, вы понимаете, о чём я. А они начинают готовиться, чтобы веселиться и что-то пить в обстановке, которая даже и им незнакома. Сами веселятся и смотрят так, одним глазом - а нравится гостям?

А гости тоже в толк не могут взять, нравится им это, или нет, потому что они вроде как в гости к одному человеку шли, а тут совсем другая история. И непонятно, притворяются тут так, как хотят казаться, притворяются тут так, как могут, или притворяются так, как на самом деле не могут, но изо всех сил притворяются, что могут.

Но Максим меня не ждал, поэтому всё было взаправду. Он достал из морозилки сига, мясо и водку, не притворившись ни на минуту.

Тут уже моя очередь была не притворяться, что я к нему собирался, поэтому мы немного посидели за столом, как это водится, поговорили о всякой ерунде, вроде того, как дети себя ведут.

Жуть как не люблю о детях говорить и о том, как они себя ведут. Как будто это что-то изменить может, можно подумать. Ведут - и ведут, они же сами по себе, а вы за столом - сами по себе.
Но это еще хорошо, когда просто поговорят.
Я, когда маленький был, знал таких предков, которые иногда сидели за столом, веселились и что-то пили, а потом детей звали поговорить и о чём-то их спрашивали, навроде того, умеют ли они на руках ходить или Есенина вслух читать.
Ужас какие предки, я всегда думал.

Я вроде как дети был, а уже тогда понимал, что тем людям, что в гости пришли, до лампочки, кто что умеет. Они веселиться пришли, а не смотреть на выставку талантов. Тем более что таланты обычно в ответ на это козлить начинали.

Поэтому мы с Максимом посидели немного и пошли на улицу, курить.
Я багажник открыл, закурили, стоим, смотрим на небо, а оно всё ближе и ближе. Всегда так.

Когда стоишь, уже накурившись, ночью за полярным кругом - то, если голову поднимешь - сразу видно, что космос здесь гораздо ближе, особенно зимой.
Это потому что воздух здесь плотнее и его меньше из-за этого до космоса. И он меньше на звёзды смотреть мешает.

Так мы и стояли. Занавески к этому времени уже задёрнули, так что ничего не мешало.

И тут я слышу, как Максим думает:
- Интересно, живёт там ещё кто-нибудь?

И тогда я ему в ответ подумал:
- Конечно живёт, как же нет? Там же чёртова уйма миров, не висят же они пустые. Так долго.

И Максим отвечает:
- А почему тогда они к нам не прилетают в гости, с собой не зовут?

- Так понятно же, почему. Ты вот когда в лесу, например, муравейник найдёшь, почему с муравьями не разговариваешь? Правильно, потому что муравьёв много и непонятно, с кем разговаривать. А вот если б ты стоял у муравейника, рукой помахал, мол, поговорить хочу. А тебе навстречу на вершину муравья вышел бы такой старый седой муравей в очках. И сказал бы.
- Привет, человек! Я с тобой говорю от лица всего нашего муравейника! О чём ты хочешь поговорить?
Тогда бы ты с ним точно уж разговаривал бы, наверняка?

- Я сам точно не знаю, но, говорят, что когда у нас в соседней конторе об одном чуваке узнали, что он вроде как мудак. Ну, так говорили. Ему уволиться пришлось. И вообще вроде уехал из города потом, сильно ему доставалось за это.

- Ну вот же. А за него этот муравей, значит, говорить не стал бы. И тогда непонятно, с хорошим ты муравьём говорил, или с тем, кто других муравьёв не любит, а сам - нехороший. Просто сильный. Потому и не разовариваешь.

- И не прилетают тоже.

Так мы и смотрели в космос. Потом опять закурили и вспомнили, что сиг на столе остался. А я ещё - что завтра надо обратно в Оффск попасть, кататься ж приехал. А то мало ли, опять физрук покажется.

Такие дела.

[bulletman]

Иногда, бывает, проснёшься среди ночи и вспомнишь что-нибудь совсем не относящееся к настоящему. Времени, понятное дело. Вроде как об ответе финских экологов претензиям мирового сообщества о нарушении путей миграции белок-летяг в результате строительства скоростной магистрали.
Скорее всего, это просто так вспоминается, без смысла. Но я всегда думал, что это так способ передачи мыслей работает, не то из космоса, не то из чьего-то сознания, очень озабоченного твоим нынешним положением.

Так и в этот раз случилось. Проснулся я нехотя, ясное дело. И даже вопреки, если задуматься. Но в голове у меня крутилась статья, прочитанная где-то и когда-то. Я даже не вспомню, что за мораль в этой статье была, но рассказывалось там о нежелательности одновременного применения каннабиоидов и кокаина. Скорее всего, её Пабло Эскобар писал. Был такой знаменитый плантатор раньше, в Колумбии жил. Он сначала памятники на кладбищах воровал вроде, а потом людей стал, ешё живых. А наворованное раздавал бедным, ну и пошло-поехало. Вроде Робин Гуда, в общем, но не особо Гуда. Потом понятное дело, остепенился, фермерством занялся, да так плантатором и стал. Но бедных не прекратил поддерживать, поэтому бедные его и любили.
А богатые - наверное не очень, иначе непонятно, почему его полицейские застрелили. Так что, скорее всего, не любили.

Так вот в этой статье писали, что если ты кокаин употребил - то каннабиоиды употреблять уже не надо, а то взаимоисключающие штуки случатся. Вроде того, что тебе во время сна прыгать хочется. Или ещё чем заниматься, весёлым, но в похоронном темпе. Мало приятного, в общем, если вы понимаете, о чём я. А Эскобар её писал, я думаю, потому что там было сначала про кокаин написано, а потом про марихуану, а не наоборот. А он этим самым кокаином очень уж успешно промышлял, если не врут.

Не знаю, откуда ко мне это послание пришло, право слово. Прыгать мне не хотелось, а спать я уже не спал. Но думать - думал.
А думал я о том, что Максим напротив меня сидит и так пронзительно смотрит, как будто что-то за мной видит. А я на него смотрю и чувствую, как его взгляд у меня между рёбер проходит и в спинку кровати упирается. Потому что я, на самом деле, на кровати лежу, а он - на стуле сидит. Далеко вроде, а видит насквозь. А я про статью думаю.

Я его так и спросил:
- Ты тоже статью читал?

А он смотрит так внимательно, молчит. И отвечает:
- Утром надо за крабами заехать, а то забудешь.

И тут я вспомнил, что завтра надо всё-таки в Оффск вернуться, чтобы два раза за крабами не ездить.

И говорю ему:
- Мне надо завтра в Олененорске знакомую забрать, обещал до Апатитов отвезти. Договорились.

Сам говорю, а сам и не соображаю, какую знакомую, зачем её в Апатиты из Оленегорска везти. А главное - почему я?

Часто так бывает - когда запомнишь что-то, или придумаешь, а потом долго с этим живёшь. И в конце концов так и не можешь в толк взять - то ли это и правда запомнил, то ли придумал.
Но разницы, наверное, нет, раз её не видно.

Так что когда Максим сказал, что тогда надо спать скорее, чтобы засветло успеть - я ему поверил, на бок повернулся, чтобы он меня с другой стороны насквозь видел, и заснул.

Такие дела.

[bulletman]

Если вы, найдя статью, догадались, как прекрасно сочетаются каннабиоиды и кокаин - то, наверное, не стоит объяснять, как лучезарно было утро.

А если не находили - то и незачем.

Максиму в Оленегорск не надо было, так что он не стал себя испытывать и сразу обратился к гомеопатии. Мы после иллюзии подпольного клуба не забыли об этом позаботиться.
А я - совсем другое дело.
Когда не знаешь, зачем это всё - этот серый свет за окном, эти штаны из грубой ткани, эти такие далёкие носки, которые надо надеть, эти дежурные вопросы ничего не подозревающих жителей гостеприимного дома, вроде как "какую овсянку предпочитаете на завтрак", или вроде того, на которые надо ответить - на помощь приходит осознание Цели.

Оленегорск и гипотетическая попутчица.

Я подумал, что так и должно быть. Что и не поднимался ещё с койки в клинике, в которую меня сердобольные волонтёры из-под моста затащили, что как был я Джеком Ла Ботцем - так и остался. Просто всё гораздо хуже, чем мне показалось во время первого пробуждения. Плохи мои дела, в общем.
Но надо вставать и идти, вопреки. На встречу мечте. Так во всех фильмах показывают, если вы понимаете, о чём я.

Мечтать, понятное дело, я не мечтал уже ни о чём, просто знал, что так надо.
И поэтому встал и пошёл в ванную.

Бывает, проснёшься ещё пьяный, а надо куда-то. И тогда встаёшь под душ и начинаешь себе воображать, что если менять горячую воду на холодную, а потом наоборот - то сразу легче становится. Особенно если прямо на башку её лить. И так льёшь воду и льёшь, то холодную, то горячую. И забываешь, что что-то не так, за дверью даже начинают интересоваться, всё ли у тебя в порядке. А ты не обращаешь внимания, потому что начинает казаться, что возрождаешься сразу, навроде той птицы, что то сгорает, то опять прекрасно всё у ней. Я про неё читал когда-то, но когда и где - уже, скорее всего, никогда и не вспомню. Такие дела.
Греки Фениксом её звали, но придумали, понятное дело. Они вообще много чего придумывали, даже нас, скорее всего, просто мы об этом не знаем ещё.

Вот и я так сделал. Правда, когда воду выключил - всё равно про статью вспомнил, что нехорошо сочетать. Но уже не так остро она вспоминалась, скорее, с сожалением.

Так что когда я к Максиму вернулся на кухню - он, гомеопатией воскресившись, уже вполне жизнерадостно спросил меня:

- Ну что, завтракаем, а потом за крабами?
- Крабы надо, пожалуй... Я был настроен философски, но лаконичен. Феникс сгорел, но перьями ещё не оброс, если вы понимаете, о чём я.

...Молча сидели.

День за окном был серый, а внутренний диалог у меня в голове настойчиво склонялся к Оленегорску.
Так всегда бывает - вроде и не гонит никто, вроде и призрак Физрука в ночи мерещится, и его секретарша в купальнике, а внутренний голос говорит, что надо раствориться засветло.

Так что я Максиму говорю:

- Ну что, за крабами пойдём?
- Пора, конечно.

И мы вышли в светло-серый туман, повисший над Кольским заливом...

Максим, понятное дело, знал, куда мы идём, так что сразу провёл меня через хитросплетение беспорядчных кварталов к перекрёстку, на котором стоял неоново озарённый ларёк.

- Почём краб нынче? Он был прямолинеен, как железнодорожный мост.
- Хороший - по три, для туристов - по четыре. Плохой предлагать не буду, вам какой?
Мне польстило доверие, с которым нам сообщили цену для туристов, но мой проводник был невозмутим и хладнокровен.

- Две двести!!! Какое обдиралово, за эти тощие щупальца!!!

Я видел одинаковые замороженные брикеты и чувствовал пульсирующую боль в висках. Щупалец там не было.

- Осьминогов не держим, вам показалось, а эти - по две с половиной.

- Два за четыре с половиной - можем и взять! Завернёте? Максим был непреклонен.

- Отчего ж хорошему человеку не завернуть? Вам в термопакет?

Я с тоской вспоминал, зачем мне крабы..

...Когда до расставания с хорошим человеком остаются считанные минуты - начинаешь сильно тосковать по прожитым с ним часам. Потому что ещё немного - и ваши с ним реальности разорвутся навсегда, до будущей встречи, и ничего с этим не поделать.
Следующая встреча будет в совсем другой реальности, а эта закончится раз и навсегда.

Так что мы с Максимом дошли до следующего ларька, с отдельным входом.
С серого неба на серый тротуар падал серый бесформенный снег, в сером пакете лежал серый холодный краб в брикетах, а жизнерадостная продавщица продала нам три зелёных бутылки пива.

Я тоже одну взял, чтобы потом, после Оленегорска, в себя поместить. Потому что эта реальность закончится сейчас, и больше не вернётся, а в другой - я смогу её вернуть ненадолго. Потому что эта зелёная бутылка - она же отсюда, особенно если тёплая. Ну, вы понимаете, о чём я.

Так и разъехались. Максим с пивом - домой, в Мурманск и к Физруку. А я - в машину, с крабами и частичкой прошлого.

И поехал обратно.

Стемнело уже изрядно, ехать мне было особо некуда, потому что из гостиницы я уехал, а нового жилья не искал.
Навстречу неслась снежинковая Вселенная, голова прошла, вечер ещё нет, так что я достал телефон, набрал Оникс, послушал долгие гудки и, когда они прекратились и раздалось
- "Привееет! Ты уехал?"
Спросил
- "У вас же освободилась комната?"

Ещё сто километров ехать было.