Красная Поляна., Год 2004. Много. Опции

[Petroff]

Долго думал, куда бы поместить это. В отчеты вроде не очень, т.к. не приведен бюджет. В творчество тоже не ах, -- не дотягивает. Ну, поскольку цен нет и это не отчет, тогда -- "творчество".

КАПЭШНЫЕ ХРОНИКИ*

*хроники – люди, страдающие хроническими заболеваниями. Например, страдающие непреодолимым желанием кататься на лыжах в любых условиях
*хроники – алкоголики
*хроники – описание события в хронологическом порядке

День первый. С работы – домой. Дома все уложено, приготовлено. Рюкзак большой, рюкзак маленький, две пары лыж в одном чехле, бутылка коньяку, бутылка водки, шесть пива на двоих в дорогу. Тяжело. В метро жара, лыжи, прислоненные к стене вагона, норовят упасть и покалечить какую-то неприветливую бабку, стоящую рядом. Обливаюсь потом. Пересадка на Невском. Рюкзак не снимаю, потому что уже не одену. Ладно, немного еще…

Вокзал. «Вы где? Посадку уже объявили! Давайте сюда!..» «Белье брать будете? Тридцать пять рублей!» «Надо переодеться, ребята, выйдите». Тамбур. Холодно. Накурено. Обратно в купе, дышим табачно… Санек, водки? Хорошо!

Ночь, верхняя полка. Дышать нечем. Очень быстро едем. Колеса выбивают барабанное соло в стиле би-боп. Страшно? Да нет, просто сплю. Окно посерело – утро.

День второй. Пьяный. Рыба, купленная у какого-то небритого и мрачного мужика на полустанке – сырая. В ведро. Едем.

День третий. Опять едем. Пить нет сил. На улице солнце. На остановке колоритный мужик лет шестидесяти продает творог. Обещает невиданную мужскую силу при употреблении. Мы мерзко ухмыляемся. Ему, в общем, тоже плевать на творог. Он пришел общаться.
Купе. Тошнит. За окнами – море. Грязные пляжи, какие-то лачуги вдоль ж/д – здесь летом положено отдыхать. Адлер. Наконец-то!

Встречает нас некто Коля. Определить его национальность тяжело. Потом выяснилось – грек. Микроавтобус с правым рулем, на обгонах страшно. Едем по скальному участку – слева скала, справа обрыв. Очень интересно – прилипли к стеклам. Коля рассказывает, как однажды лавиной завалило фуру. Так всю зиму по ней и ездили. Сплющили в лепешку.
Слово за слово – подъехали к КП. С тревогой смотрел на домики. Жить будем у тети Маши. Как оказалось – в самом верху КП. Комнаты, телевизор, душ, обильный ужин – проводы масленицы. За приезд – текила. Сергей – москвич, вызывает симпатию, живет у тети Маши уже дней одиннадцать. Долго разговариваем, курим на крылечке. У него – «Фелки». Говорит, что убил скользяк. Смотрим – пара еле заметных царапин. Утверждает, что это называется «убил» в сочетании с названием «Фелки». Предпочитает зеркальную поверхность скользяка. Сочувствуем.
Сергей пугает дождем. Потом доверяет нам тайну – если после десяти вечера столбик термометра в районе +3, погода будет ничего. В 11 вышли покурить. На термометре +8. И вдобавок идет дождь.

День четвертый. Семь часов утра. Блины, сырники, варенье, чай. Каша – по желанию. Тетя Маша, дядя Володя, хозяева. Очень приятные и какие-то уютные, что ли. За завтраком – болтовня и тревога во взгляде. Взгляд больше в окно. В полдевятого машина на склон – Коля.
Приехали первыми. Взяли абонементы. Ливень – стеной. Полиэтиленовых накидок в продаже нет. Дождь слегка выдохся, и мы прыгнули на канатку. Снега до второй очереди не было. Со второй – чуть-чуть. Третья катальная. Четвертая – закрыта. Слегка кружится голова. Горняшка?
Наверху дождь не такой сильный. Главное не двигаться на подъемнике. Перчатки – насквозь. Катаемся, полны мужества. Люди в полиэтиленовых накидках – карикатуры на Бэтмэна, их крылья развеваются и веселят взгляд. Снег рыхлый, парафин – хорошо.
Наташа падает на второй очереди. Крутяк. Накидка замечательно скользит. Ловит ее Санек – «Натаха, упрись все-таки чем-нибудь! Иначе дальше поедем вместе».
Час дня. Зашли под тент на второй очереди. Глинтвейн – горячий, душистый. По полупрозрачным стенкам тента – потоки воды. На сегодня хватит. С людей, заходящих под тент, стекают струйки. Сырость. Вниз.
Горячий обед, текила. Дневной сон. Вечер – идем гулять. Над головой звезды. Дождь кончился. В 11 вечера на термометре +2. Слабая надежда. Не сплю полночи. В четыре утра вышел покурить на крыльцо -- +2 и звезды. Такие яркие…

День пятый. Солнце. Восторг. Трасса на третьей слегка прихвачена. Уже через час – разбита. Но – солнце! В конце каждого поворота – восклицательный знак. Отдаю жену инструктору в шлеме – сам на четверку. Только до подсадки – дальше не пускает строгий голос в динамиках. Приехал. На четверке существенно холоднее. Солнце.
Четверка – самая большая и страшноватая эмоция. «Стенки» с буграми. Стою. Не могу решиться – либо траверс, либо со стенки вниз. Ладно, где наша не пропадала! Местами ледяные бугры. Но больше – мягкие. Тяжело. Надо работать, иначе никак. Падаю с бугристого крутяка – отстегнулась лыжа. Качусь вниз. Не остановиться. Что-то ору неразборчиво. Парень впереди услышал и пугливо рванул в сторону. Чиркнул ногой по его палке. Парень поблагодарил, но попросил в следующий раз орать разборчивее. Я пообещал.
Спуск с четверки без падений, с двумя остановками – 8 минут 40 секунд. С тройки нон-стоп – три двадцать. После обеда решили свозить девчонок на экскурсию. На самый верх. Лыжи оставили в кафе. Горы со второй по третью мне не очень нравились. Какие-то они сильно заросшие, на Домбай непохожие. Но «Вершина Мира», справа от хребта Аибга, это нечто фантастическое. Грандиозное. Подавляющее. Слепяще-сказочное. Небывалое…
Ехать вниз на подъемнике с верха четверки оказалось очень страшно. Поэтому позже я забрался на подсадку еще раз и съехал на лыжах. Для сравнения. Оказалось не страшно, а здорово. Бугры – одно удовольствие. Несчастные бордеры, невесть зачем туда доехавшие, пересчитывали бугры своими досками. Менее удачливые – всеми остальными частями тела. А во мне было солнце. И к четырем часам ноги отказались делать последний поворот на двойке. Домой.
Дома – привычный набор. Тетя-Маша-дядя-Володя-борщ-сметана-второе-еле ходим. Получили у тети Маши зачет – кушаем хорошо. Уселись на лестницу, ведущую к спальням – смотрим, как Сергей пакует лыжи. У него утром самолет в Москву. Болтаем. Желаем счастливого пути. Идем в кафе Ариадна. Выпиваем бутылку вина, съедаем сыр, в счет включают разбитую тарелку. Не дебош – усталость. Дома – текила, коньяк. Проставили сегодняшнему дню мегазачет. На термометре +4. Что будет завтра неясно. Спать.

День шестой. Утро пасмурное. Дождя нет. И то хорошо. Как всегда – на склоне первые. Пока все проснутся и приедут сюда, у каждого по три спуска с трешки. Четверка манит. Не могу с собой ничего поделать.
На четверке опять падаю на крутяке. Пытаюсь затормозить лыжами. Не отстегиваются. Бугры выбивают голени из коленных суставов. Больно. Плюю, поднимаю лыжи вверх и еду на спине. Подо мной никого, так что можно расслабиться. Останавливаюсь уже на выполаживании. Потянул ногу, но все цело. Разминка перед катанием – залог минимально травмированных конечностей. Немного пошипел, поприседал – поехал дальше. Заметил странную закономерность – когда стартую с четверки, вокруг полно людей. Когда делаю первую остановку перевести дыхание – вокруг никого. Приседания по утрам?
Жена занимается с инструктором. Очень довольна. Наблюдаю ее успехи. В первый день, когда смотрел как она спускается с небольшого крутячка на третьей чуть на сломал свою палку. Об колено. От отчаяния. Сам в инструкторы не гожусь – не хватает авторитета. Мои советы и наставления слушаются вполуха. Плюнул. Нервы дороже.
Два часа дня. Дождь. Люди-Бэтмэны. Мокрые руки. Мокрая задница. Мокрые лыжи. Мокрый снег. Все это – условности. Никто не скулит, не жалуется – катаемся с каким-то отчаянным весельем. У Марины, участницы нашего вояжа, при падении выбивает крепление. Они с Саней едут вниз. Чинить. Починив, катаются без остановок – наверстывают. В четыре финиш. Домой.
У машины Коли не оказалось. Он был обнаружен в кафе, играл в секу. «Ребята, вот вам ключ, грузитесь!». Под проливным дождем, в лыжных ботинках, пытаемся закрепить лыжи на багажнике микроавтобуса. Коля играет в секу. Наконец пришел. Ничья. С нас течет. Ливень.
Решаем посетить пресловутый Мюнх. Коля со смаком рассказывал про девчонок из кабаре в Мюнхе по праздникам. «… Потом уже все начинают раздеваться, делают друг с друга порнографии!» Тотальный амор. Make love not war. Каламбур, словом.
Дядя Володя вызвал машину, и в десять вечера мы уже там. В среду обошлось без кабаре. Народу немного. Поразило обилие шалав.
После стейка с пивом случился «Ленинград». Рашн Ска качает так, что трясутся стены. Народ пустился в пляс. Весь вечер на арене зажигала одна примечательная пара. Старичок в костюме Адидас и всклокоченная дама лет сорока. Дама выделывала сложные хореографические па, демонстрируя изрядное чувство равновесия и профессионализм. Старичок не отставал, время от времени садясь на шпагат. Затем чувство эйфории окончательно поглотило его, и он предстал перед публикой топлесс. Танцуя, он выполнял упражнения на культуризм, играл мышцами, прикрытыми обвисшей кожей и заметно тащился. Бодрый старикан, пришли мы к выводу. А дама и впрямь танцевала неплохо, но балет не везде смотрится уместно. А под «Ленинград» особенно.
Ночью я опять плохо спал. Мне снилось, что дождь смыл последние остатки снега. Страшнее ничего не придумать.

День седьмой. Дождь. Решаем никуда не ехать. Сонливость, идиотские дневные сериалы по телевизору, «Принцип Домино». Решаем делать шашлык. Свежего мяса в Поляне нет. Позвонили одному из водил. «Ребятушки, я как раз в Адлере! Привезу вам мяса!». Дядя Володя соорудил влагозащищенную конструкцию для жарки шашлыка. Водитель Ампар привез мяса. Шейку. На первый и весьма поверхностный взгляд – ничего. На вкус оказалось жилистое. Чтоб ты был вечно здоров, Ампар! Сразу по готовности шашлыка приехали новые постояльцы Тети Маши. Дима и Наташа из Москвы, очень милые ребята. Совместное распитие водки, разъедание шашлыка. Вечер прошел на славу. Когда я уже засыпал, Санек пробрался к нам в комнату и настойчиво звал пить коньяк. Я слабо махнул рукой, и провалился в сон.

День восьмой. Дождь. Едем. «Ребят, маску брать?». «Да ну, зачем. Все равно дождь!» Все, кроме Димы и Наташи маски оставили.
На первой очереди дождь. На второй – град. На третьей – что-то среднее между снегом и градом. Четвертая – снег. К концу трассы мы приезжали, обливаясь слезами – жесткий снег на скорости так лупил по единственному открытому глазу, что хотелось его закрыть, и ехать вслепую. Я безмерно горевал по забытой мной маске и ругал себя площадно. По этому поводу на четверку даже не поехал, что было особенно обидно. Рыдал каждый спуск.
Садимся на кресло с каким-то бордером. Он невнятно бурчит. Переспрашиваю. Не понимаю. Потом, наконец, до меня доходит: «Where are you from, mate?». «New Zealand!» Спрашиваю, как ему погодка. Он бурлит: «At last! Snow! After fucking six sneaky bloody God damned rainy days!!!». Радуется, значит. Он живет в Сочи, учит русский язык. Ну и заодно на борде катается. Когда ему не хватает английских и русских слов, он начинает изображать звук борды. «Хр-р-рщ! Хр-р-рщ! Бум! Хр-р-рщ!». Это он так по буграм катается. «Не надо! Не надо! Надо щ-щ-щ-щ-и-ик! щ-щ-щ-щ-и-ик!» -- это по целяку. Забавный парень, честное слово! Хотел меня на четверку утащить. Но я не поддался – без очков в такой снег там уж больно невесело. Так с ним и распрощались.
Мимо пронеслась стайка бешеных французов. Одинаковые лыжи ZAG. Одинаковые лавинные эйр-бэги. Грассирующее «р» на подъемнике. Пьют глинтвейн. В общем – французы как французы. И инструктор при них. Весь в красном.
Снег валит не переставая. Полные оптимизма спускаемся вниз. Завтра будет новый, снежный день. А пока – домой.
Ребята ушли в баню, а мы с Наташкой остались дома. Весь вечер провалялись, давая отдых ногам. Спать…
В полчетвертого утра в коридоре шум, голоса за стенкой. Приехали очередные постояльцы. Не особенно смущаясь столь поздним часом, ведут активную деятельность. Хлопают дверями. Ладно, запомним…

День девятый. Суббота, семь часов утра. Машина заказана на восемь. Мстительно топаем в коридоре, проходя мимо новых соседей. На улице много снега. Очень много. Ликуем.
Дима в машине: «Сказал бы кто, что в восемь я уже поеду на гору – удавил бы шутника!»
В кассе подъемника уже очередь. Понятное дело, суббота. Но – девственный целяк на всех очередях все равно наш!
Наташа едет: «Пухляк-пухляк-пухляк… ОПА!» Лыжа зарывается в толщу снега, ее примеру следует и Натаха. Смеется. Счастливая.
Четверка фантастична. Снегу по бедра. Понимаю, что целина не так проста, как кажется. Еду в задней стойке. Какие-то бедолаги тыкают палками мягкий снег – потеряли лыжу. Засмотрелся на них, слегка прикантовался – и я уже с головой в снежном сугробе! Лыжи не потерял, но вытащить их из под снега задача непростая. Но вот я снова устремился вниз, окутанный снежной пылью и орущий что-то нечленораздельное. Господи, как же мне хорошо!
На подъемнике со мной едет мужик в синих райдовых Саломонах: «Замерз?». «Угу, руки…». «Ничего, четверка согреет!». «Не без этого!» Поговорили про лыжи. Рассказал, что когда купил свои, поначалу сильно сомневался. Но увидев, что такие же лыжи подарили президенту – успокоился. Президенту отстой дарить не будут. Дима потом рассказал, что эти лыжи стоят где-то за штуку. Однако!
Опять четверка. Дима с Наташей проводят мастер-класс. Мы с Саньком учимся. За ними идти легко и спокойно. Ждем друг друга. Девчонки катаются внизу – третья-вторая.
Очереди огромные. На четверку – нет. Проезжая на подъемнике увидел давешних французов. Катались они там, где нормальному человеку и в голову не придет кататься. Почти перед подсадкой, под подъемником, есть узенький хребет, круто обрывающийся справа и слева. Оттуда – в лес. Красиво идут. Надо будет как-нибудь тоже попробовать. Но не сегодня.
Ног нет. Рук тоже. Мы в Мюнхе, пьем грог и глинтвейн. Глаза горят, лица раскрасневшиеся. День прошел достойным завершающим аккордом. Крещендо. Завтра не катаемся.

День десятый. Сегодня назад. Дима с Наташей давно на горе – вызвали машину на восемь утра. Мы вышли, пожелали им удачи. Обменялись адресами, телефонами.
Позавтракав, поехали на верховую прогулку. Прокатные лошади – жалкое зрелище. Ленивые клячи с дурацкими именами – «Барс», «Красавчик», «Зайчик». Одного звали «Мустанг». Король прерий, которого не чистили, наверное, год. Седло на помойку. Стременные ремни завязаны узлом. От узлов на ногах синяки с кулак. Подпруга болтается, все держится на честном слове.
Вокруг невероятная красота. Бурливые горные речки, которые переходим вброд, заснеженные деревья, горные хребты, залитые солнцем, и пронзительно синее небо!
Не нравится мне это. Еле идем. Надо бы взбодрить этого Зайчика. Останавливаюсь, чтобы подобрать хворостину. Ага, увидел! Даже бить не надо – не люблю я этого, без особой нужды. Просто показал хворостину – и Зайчик, недовольно прянув ушами, переходит не неторопкую рысь. Вот и хорошо. Пришлось, правда, помучиться, чтобы заставить его перейти вброд речку – упирался. Но шенкеля и хворостина возымели свое действие, и мы благополучно переправились. Удаляясь, я слышал за спиной истошно-подбадривающие вопли моих товарищей, переходящих вброд ту же речку, и слегка улыбался. Мне было хорошо.
Обратно в конюшню я вернулся неспешным галопом. Подождал остальных. Восторгам не было предела. Особенно когда кормили лошадей хлебом. Правда, здорово.
На первую очередь толпа. Где-то на час. Воскресенье.
Вот и подошел к концу наш отдых. Распрощались с тетей Машей и дядей Володей, погрузили рюкзаки, лыжи. Домой.
На вокзале сотрудники милиции попытались взять мзду за регистрацию. Вернее, за ее отсутствие. Были немало поражены встретившим их отпором. Сотрудник «Давайте заполним квитанцию!». Санек «Тогда уж и протокол! Если уж по закону…» Сотрудник отдает наши паспорта другому, в штатском. Наташа «А это кто такой? Почему вы отдаете ему наши документы?» «Он тоже сотрудник!» «Тогда пускай покажет удостоверение!» Милиция, поняв, что просто так деньги им не дадут, отступила: «Вы обязаны зарегистрироваться, если пребываете здесь более десяти дней!» «А мы прилетели в четверг!» «Предъявите билеты!» «А мы их выкинули – мы ж не в командировку, нам отчитываться не перед кем!» Сотрудник крякнул, поздравил девушек с восьмым марта и отдал документы. Через десять минут мы уже сидели в купе. А еще через пятнадцать – пили водку, за то, что все здоровые и живые.

День одиннадцатый. Едем. В следующий раз только самолет.

День двенадцатый. Едем. Поезд уже достал. Тошно. Пыльно. Но все когда-нибудь кончается. Московский вокзал.


It's been… emotional!

[WebRacer]

Креативный и эмоциональный поток сознания! Круто!

[Kateyka]

Катались они там, где нормальному человеку и в голову не придет кататься. Почти перед подсадкой, под подъемником, есть узенький хребет, круто обрывающийся справа и слева. Оттуда – в лес

))

[Larson]

Зачет!!!
Особенно понравилось
"когда стартую с четверки, вокруг полно людей. Когда делаю первую остановку перевести дыхание – вокруг никого. Приседания по утрам?"
и

"делают друг с друга порнографии!"

[Kateyka]

Мне еще вот это понравилось:
жесткий снег на скорости так лупил по единственному открытому глазу, что хотелось его закрыть

[depo_broker]

Почетно!
Почитаю завтра, творения господина Пероффа достойны утренней свежести восприятия :-)) - сегдня что-то мы здорово уже приняли :-))
С уважением

[quasar]

Блин, здорово!

2Petroff
у меня сайтик есть,
можна я там твою статью выложу,
со ссылкой на автора?

[sunchemical]

а где можно почитать эссе про Домбай? :)

[quasar]

[sunchemical]

[Anya]

[Kateyka]

Ань, ты криво процитировала - получилось, что это мои слова, а это не мои слова

[Kateyka]

Сорри, это я наверху криво процитировала мой там только смайлик %)

[Anya]